Эми вернулась из школы около часа назад. Они с Сэмом играли в саду: соревновались, кто дальше плюнет. Прошло три дня с тех пор, как в камине обнаружили дневник. Мэгги хлопотала у раковины на кухне — точнее, рассеянно созерцала мыльную пену, словно в ее узоре таилось мимолетное, переливчатое предсказание будущего, — когда в кухню ворвались забрызганные дети.
— Пятнашка ее выкопала! Пятнашка ее выкопала!
— И она не умерла! Она взлетела на крышу!
— Если вы опять плевались... — начала было Мэгги, заметив подозрительную струйку на подбородке Сэма, но осеклась — волнение детей передалось и ей.
— Она ее выкопала! Пятнашка ее выкопала, значит, она не умерла!
— Кто не умер?
— Птица, которую мы закопали в субботу. Она еще не умерла.
— Ерунда.
Но Эми требовала, чтобы Мэгги пошла и увидела все своими глазами.
Там, в саду, в углу возле стены пыхтела Пятнашка, и при появлении Мэгги вид у нее сделался слегка виноватый. Собака отхаркивалась, точно пыталась прочистить горло, куда попала какая-то гадость. Эми показала то место, где они с Алексом выкопали неглубокую могилу для птицы, найденной в камине. Земля была разрыта.
— Пятнашка выкопала ее и держала в зубах, а потом птица улетела. Я это видела.
— Да, улетела. — подтвердил Сэм.
Мэгги твердо заглянула в безоблачную голубизну глаз трехлетнего Сэма. Он переживал ту фазу развития, когда легко врал почти по любому поводу. Но Эми, как правило, была более надежным свидетелем.
— Она не может улететь, если она умерла, Эми. Наверное, Пятнашка ее съела.
— Пятнашка ее съела, — согласился Сэм.
— Не ела она ее! — возразила Эми, — Я видела, как птица улетела!
Мэгги взяла палку и потыкала в разрытую землю. Теперь там и вправду ничего не было.
— Вот она! — крикнула Эми, показывая на небо над головой матери.
Мэгги обернулась. В паре метров от них, на ржавом столбике, к которому была привязана бельевая веревка, сидел гладкий дрозд. Его перья отливали иссиня-черным, а взгляд был устремлен на Мэгги. Она взмахнула рукой, ожидая, что птица улетит, но та не шелохнулась — сидела неподвижно, наблюдая за ней. Мэгги отступила на шаг.
— Это другая птица. Здесь кругом сотни черных дроздов.
— Нет, та же, — настаивала Эми, — та же самая.
— Убей ее, — сказал Сэм.
Мэгги ощутила заразительное покалывание их детского страха. Оно передалось ей, как статическое электричество. Парализовало ее, не позволяя отвлечься от происходящего. Перед ней промелькнуло краткое видение, в котором она увидела их всех — себя, детей и птицу, — запутавшихся в частых нитях какой-то невероятной паутины.