Погода для подводной лодки!
Он распахнул дверцу белой «шкоды». В лицо пахнуло нагретым спертым воздухом из автомобильной печки.
– Доброе утро, Шпидель! – потряс он костлявое плечо полицейского фотографа. – Пора и помокнуть.
Шпидель, вздрогнув, проснулся и сердито уставился на Марша.
Когда он подходил к следующей «шкоде», водитель уже опускал стекло.
– Все в порядке, Марш. Все в порядке, – тоном оскорбленного достоинства пропищал патологоанатом крипо офицер медицинской службы СС Август Эйслер. – Оставьте свой казарменный юмор тем, кто его ценит.
Они собрались у кромки воды, за исключением доктора Эйслера, который встал в стороне, спрятавшись под допотопным черным зонтом. Шпидель ввернул лампочку вспышки и осторожно поставил правую ногу на ком глины. Выругался, когда набежавшая волна лизнула его ботинок.
– Вот дрянь!
Вспышка на мгновение высветила белые лица, серебряные нити дождя, темный лес. Из ближайших камышей на шум выплыл лебедь и стал ходить кругами в нескольких метрах от них.
– Гнездо стережет, – заметил юный эсэсовец.
– Еще один снимок вот отсюда, – указал Марш. – И отсюда.
Шпидель снова выругался, вытаскивая из грязи промокший ботинок. Дважды сверкнула вспышка.
Марш наклонился и взял тело под мышки. Оно было жестким, словно резина на холоде, и скользким.
– Ну-ка помогите.
Полицейские с обеих сторон ухватили труп за руки, пыхтя приподняли его и поволокли по грязному берегу на пропитанную водой траву. Разгибаясь, Марш поймал взгляд Йоста.
На старике были спустившиеся до колен голубые плавки. В ледяной воде половые органы съежились – в черных волосах белели крошечные яички.
Левая ступня – до низа икры – отсутствовала.
Так и должно быть, подумал Марш. День будет непростым. Начинаются интересные события.
– Герр доктор, будьте любезны, ваше мнение.
Не скрывая раздражения, Эйслер грациозно шагнул вперед, снимая на ходу перчатку. Не отпуская зонта, тяжело наклонился и ощупал пальцами культю.
– Гребной винт? – спросил Марш. Ему встречались тела, вытащенные из водоемов с оживленным движением – озера Тегелер и реки Шпре в Берлине, из Альстера в Гамбурге, – которые выглядели так, будто над ними поработали мясники.
– Нет, – Эйслер отнял руку, – давнишняя ампутация. Правда, довольно умелая. – Он с силой нажал кулаком на грудь мертвеца. Изо рта и пузырями из ноздрей хлынула грязная вода. – Трупное окоченение, довольно длительное. Смерть наступила двенадцать часов назад. Возможно, позднее.
Он снова надел перчатку.
Сквозь деревья позади них послышался шум дизеля.
– Санитарная машина, – сказал Ратка. – Не слишком-то торопятся.