Ей так нравится эта работа!
– Приехали! – сказал Гончаров, и Маша поняла, что в раздумьях о несправедливой судьбе своей пропустила всю дорогу до самого парка. – О чем задумались?
– О работе, – почти честно ответила Маша, и Гончаров нахмурился. Он сидел и не выходил из машины, смотрел вдаль, на широкий вход в парк, на дорогу, по которой шли люди. Они входили и выходили, и внутри, в парке, их встречал духовой оркестр. Живая музыка. День клонился к вечеру, и небо начинало уходить в сумеречные полутона.
– Идемте, покажете мне ваши зоны, – сказал Николай и еле заметно покачал головой. Маша прекрасно понимала, что именно так и надо поступить. Нужно выйти из машины, нужно держаться от него подальше, нужно думать о своем будущем и о том, что прилично, а что нет. Но она смотрела на его грустный профиль и понимала только одно – единственное, чего ей сейчас хочется сделать, это прикоснуться пальцами к его волосам, поцеловать его и сжечь все мосты, наплевав на то, что остается на другом берегу.
Маша повернулась и протянула руку, положила ее сверху на ладонь Николая, лежащую на руле. Он вздрогнул, обернулся, а взгляд его вспыхнул огнем. Несколько секунд они сидели неподвижно, словно каждый из них пытался понять, можно ли еще повернуть время вспять. Затем Николай схватил Машину ладонь и с силой сжал ее.
– Маша, – прошептал он, не веря. Тогда она сама, не дожидаясь больше ничего, склонилась к нему и нежно поцеловала его в губы. Теперь уже простонала она, выпуская напряжение и ожидание, так мучившие ее все это время.
– Я мечтала об этом, – улыбнулась Маша, и тут Николай, сидевший до этого не шевелясь, посмотрел на нее, прищурившись. А затем вдруг рванул вперед, обхватил ее спину, прижал к себе и впился в губы. Это было как варварский захват, но безумие и ярость были восхитительны, а эмоции – как грохочущий водопад, на волнах которого Маша летела в пропасть неведомого. Николай прижал ее еще крепче, его локоть зацепился за руль, и машина просигналила – гулко, громко.
Глава шестнадцатая
Воспитание сказывается
Доля секунды, короткий вздох, испуганный взмах ресниц – и все, мир изменился, и все в нем приобрело совершенно другое качество, как будто за короткий миг необратимая химическая реакция создала нечто совершенно новое, выбросив при этом огромное количество тепла. Все, что было важно еще минуту назад, ушло даже не на второй – на десятый план, и все действительно важное сконцентрировалось в кончиках дрожащих пальцев, в случайных неловких поворотах тел, в неудобстве поз. Люди шли мимо машины в парк и из него, они заглядывали внутрь салона, скользя по зеркально-чистым стеклам равнодушными взглядами, но видели только оседающее за деревьями ярко-красное солнце.