– Ага. Значит, от меня зависят ваши жизнь и смерть?
– Ну, это сильно сказано, – выдохнула Маша. – За эти несколько дней я уже сто раз смирилась с тем, что меня выкинут на улицу, оштрафуют, заставят работать круглыми сутками. Теперь меня уже не так легко испугать.
– Закалились в боях? – улыбнулся Гончаров. – Я не люблю, когда на юных девушек в белых платьях начинают давить, они от этого теряют что-то очень важное.
Эти слова, такие невинные сами по себе, содержали намек на совершенно определенное белое платье, и это так сильно потрясло Машу, что она покраснела и заволновалась, задергалась и принялась оглядываться в поисках выхода.
Он помнит о ее платье? Он не хочет, чтобы на нее давили? Почему?
– Что не так? – нахмурился Гончаров. Маша внимательно посмотрела на дорогу, прикинула кое-что. Она была не так уж далеко от дома. Если через парк…
– Знаете что, я отсюда уже могу пешком добраться. А вы свернете и попадете на Третье транспортное кольцо.
Маша поклясться могла, что Гончаров разозлился. Он сощурился и несколько секунд сверлил ее тяжелым взглядом. Затем он коротко и просто сказал:
– Нет.
Маша даже опешила от такой категоричности.
– Почему нет?
– Какая муха вас укусила? Я сказал, что довезу вас, значит, довезу. Вы что, собираетесь идти одна через темный парк?
– Я тут постоянно хожу, – пожала плечами она. – Вы меня недооцениваете.
– Это вы себя постоянно переоцениваете. Этот парк – просто клад для насильников, грабителей и убийц. Если вы постоянно тут ходите в одиночестве, то это обязательно кончится плохо.
– Сейчас вы говорите как мой папа, – раздраженно бросила Маша. – Не хотите – не надо. Я не против постоять в пробке.
– Да? Вот и хорошо, – так же раздраженно ответил Николай. – Я довезу вас до подъезда, а потом вы позвоните мне и подтвердите, что вы вошли в квартиру.
– Вот еще!
– Или мне придется подниматься вместе с вами, Маша. – Он сделал акцент на ее имени. – Понимаете? Я не могу иначе. Я должен быть уверен, что с вами все в порядке.
– Со мной все будет в порядке. Я позвоню вам, если вам это так уж важно.
– Представьте себе, важно, – пробормотал он сквозь зубы. – И поверьте мне, Маша, я вовсе вам не папа.
– Да что вы говорите! – усмехнулась она, но Гончаров посмотрел на нее так зло, что Маша сочла за лучшее замолчать. Целее будет. Напряженный, задумчивый, с какой-то нехорошей улыбкой, Гончаров подвез ее к подъезду и остановил машину. Затем вышел, обошел машину, открыл перед Машей дверь и подал ей руку.
– Вы уверены, что не хотите, чтобы я проводил вас до квартиры? – спросил он, и прозвучало это двусмысленно. – Из соображений безопасности.