Снял туфли–лодочки, что носил на босую ногу, сложил их подошва к подошве — протянул. Примерили — случаются же совпадения.
— А ты?
— Я босиком.
— По камням?
— Ну, — говорит Миша удивленно. — А по чему еще?
Отбежали недалеко. Бегун свалился, за ногу схватился и стонать начал. Дотрагиваться до ноги Мише не разрешил — сразу орал. Больница, хочешь не хочешь, в Судаке. Как раз там — куда наметили. Миша его сгреб и себе на плечи опрокинул — как учили. Бегун этот незадачливый постанывал и на плечах, но уже скорее от страха. Особенно, когда Миша перепрыгивал с камня на камень. Потом дорога пошла, там попривык. Уже у крепости попросил:
— Поставь–ка меня на ногу.
Миша послушно поставил. Охая отпрыгнул подальше, опустил вторую ногу и… вдруг сорвался с места.
— А теперь — догоняй!
Оставил Мишу с разинутым ртом. Будь это хоть бы на пяток километров от оговоренного финиша дальше, Миша бы отдышался и его нагнал, накрутил бы ему нос в сливу, но тут… Миша даже не пошел следом — чего идти, уговаривались же, проигравшего не ждать, пусть топает пыльной дорогой пешком, потому повернулся спиной, взяв короткий разгон, прыжком с двойным перехватом взлетел свой первый камень, оттуда перепрыгнул на следующий и дальше… Оттуда стал спускаться к морю. Подумывая, успеет ли до темноты и если не успеет, то тогда придется плыть…
Племянник–футболист, играющий за СКА, рассказывая эту историю очень смеялся. А рассказывал родственнице, за которой приударял, игнорируя знаки, которые она ему подавала, все еще возбужденный без меры, поведал, как на «Царском пляже» сегодня провел местного недотепу — того самого здешнего Икара–переростка, что с ней видели, что прыгает с камня на камень у мыса «Карманов».
Так случилось, что рассказ услышал тот, кому он не предназначался. Отец девицы, человек в чинах и наградах (а точнее — генерал) сидел в соседней комнате с нежданным фронтовым другом за рюмкой чай, и беседа их как раз пришла к тому, что хотелось душевно помолчать. Стремительно вышел, неслабой еще кистью, выдал племяннику в ухо, впрочем, не усердствуя — племянник все–таки, и настрого велел тому найти и пригласить бегуна на чай. Немедленно!
Тем же днем расспрашивал про Сибирь, весьма заинтересовался дедом, допытывался у Миши, чем тот собирается заняться, не думает ли податься, как и дед его когда–то, в Армию? В смысле, не призывником по срочной службе, как положено всякому здоровому телом и мозгами человеку, а по самому, что ни на есть настоящему — Родине служить по самой полной. Миша честно отвечал, что не задумывался, не решил что ему интересней. Пока интересно «восьмиборье», только вот жалко, что нельзя сделать профессией.