— Отчего нельзя? — удивился генерал. — Можно! Все можно…
Меж тем, расспрашивая, кивал другу, который не далее как пару часов назад, отчасти намекая и на племянника генерала, вздыхал, что молодежь нынешняя, не знающая настоящих тягот, вырождается, и некому будет принять из рук бразды…
— Бегаешь зачем? Прыгаешь зачем? Заставляют?
— Прыгаю, потому что нравится, — признался Миша. — У нас таких камней нет. А бегаю, потому что мне домой скоро, зачеты по «восьмиборью», да еще волка обязан загнать. Традиция такая семейная. Как зачет на совершеннолетие. После этого, если захочу, жениться можно.
— Жениться хочешь?
— Не-а… — зарделся Миша. — В нашей семье принято, чтобы не раньше сорока. Сначала много чего доказать надо…
— Кому? Семье?
— Себе! — удивился Миша его непонятливости. — И остепениться надо…
— А-а! — протянул генерал, будто все сразу и понял. — И что делаешь?
— Работу работаю!
— А в свободное время?
— Я же сказал — «восьмиборье».
— Ах, да… А подробней можно? Что за «восьмиборье»?
И Миша рассказал про «восьмиборье», то что «русским» называется.
Например, есть в нем такое: «Вот 110 километров тебе на сутки!» И тут, хочешь, шагом иди, хочешь трусцой, можно бежать, что есть силы, потом остыть шагая и завалиться вздремнуть — фора есть, потом опять бежать… Воли много. Но, вот тебе ружье в руки, вот тебе пять или семь кило общественного груза на спину — дуй через тайгу до «старых шахт»! Не саму тайгу, разумеется, тайгой не ходят — тайгой карабкаются, ломятся, … и … то есть, шуруй, как ты есть, разбитой дорогой, той, что раз в год гусеничным трактором проходят с ковшом сваренным навыворот, что нос у того корабля — это повал отбрасывать и наросшее. И волокушей позади себя тянет, чтобы разгладить. После зимы, особенно если снежная, обязательно есть повалы, и после ветра, которым крыши рвет.
Когда марафон бегут, часов нет ни у кого, часы только на конце маршрута. Гадай сам, уложился ли в сутки или недобрал. Минут не хватило или часа, но тут все равно незачет тебе. Стыдно за такое…
Тут же у магазина тебя взвешивают, тут же и грузят, чтобы получилось не меньше одной десятой от собственного веса, а сколько сверх возьмешь, сколько тебе надо личного — дело твое, но выделенный запас должен доставить в сохранности — это общественное, это поселку нужно — это в конце марафона ждут.
Жребий тянут. Первого в 9.00 отправляют по плечу хлопая. И так каждый час до последнего. До закрытия магазина.
Прибежишь, сбросил груз, сразу тебе стрелять со своего ружья. Уже все расставлено. В тайге жить и стрелять плохо? Но оказывается после такой пробежки стреляется совсем по–другому, очень тяжелое ружье. На сто верст и иголка груз.