На работе все в благостном расположении духа, библиотекари зовут меня выпить с ними чаю и наперебой расхваливают Штерна. Все сходятся на том, что ему очень полезно со мной общаться, он перестал кидать на сотрудниц мрачные взгляды, он приветлив, он даже улыбается, иногда даже здоровается, обязательно благодарит за принятие требований и раскланивается на прощание. С Лялей так и вовсе перешел на «ты», и она в глаза зовет его «Гошенькой», каждый раз вызывая у него снисходительно ласковую усмешку. Про меня тоже все говорят, что мне на пользу житье с молодым человеком: я стал меньше суетиться (да ну?), выгляжу спокойнее и увереннее в себе (ну надо же!), хожу по залу с достоинством, а не бегом, как раньше (допустим), у меня появилась грация (ого!) и я чаще улыбаюсь (ну, еще бы!).
Я слушаю коллег, и мне ничего не остается, как признать их правоту. Штерн действительно чаще стал улыбаться, особенно дома. А не далее как неделю назад, как раз на утро после нашего выхода на крышу я даже слышал, как он насвистывает за приготовлением кофе. К своему удивлению я узнал сцену заседания синедриона из рок-оперы Вебера, что в контексте его отношения к крестной жертве звучало особенно забавно. Не знаю почему, а меня эта его непоследовательность изрядно порадовала.
Что до меня, то я действительно чувствую себя лучше, чем зимой или осенью. Оно и понятно, нет под боком изменницы-Фейги, стал лучше питаться, утомленный переводами, крепче сплю, больше читаю хорошей литературы на ночь. Насчет душевного спокойствия я в связи с переживаемым по весне любовным томлением не так уверен, но факт остается фактом — я стал лучше спать и перестал торопиться. Не бегаю по эскалатору, не ношусь из зала в каталог и обратно, так что читатели за мной едва поспевают, не грохочу каталожными ящиками. И все это началось с того момента, когда мы стали спать вместе на одной кровати. Очевидно, мое дыхание подстраивается под мерное дыхание Штерна, неторопливой походке я точно научился от него, поэтому я вынужден признать, что его физическое присутствие влияет на меня благотворно. Вот только это не та степень физической близости, которой бы мне хотелось, особенно после того, как я узнал этой ночью о его «тайных желаниях».
По возвращении в читальный зал неожиданно для себя застаю там Фейгу. Как и полагается красивым студенткам, за два месяца до защиты она вспомнила, что не худо бы зайти в библиотеку. Что-то заказывать или смотреть она явно не собирается, но зато вот хоть зашла: уже по одному вопросу можно будет не врать научному. Естественно, мы идем с ней в буфет пить кофе. Я уже перевел достаточно текстов и полагаю, что уж одна-то чашка с порцией мороженого для моей бывшей девушки не станет большим уроном для нашего со Штерном бюджета. Фейга невозможно хороша, и я никак не могу поверить, что мы больше не вместе.