И они дёрнули замок, зашли на сцену. Леночка села к инструменту, задумалась на минутку, а потом торжественно объявила:
– Офицерский вальс!
Заиграла и тихо, проникновенно запела:
– Ночь коротка, спят облака, и лежит у меня на ладони незнакомая ваша рука…
Саня стоял за спинкой стула, обнимал её за плечи, целовал волосы. Когда девушка спела последние слова: «В этом зале пустом мы танцуем вдвоём, так скажите хоть слово, сам не знаю о чём» – он поднял её на ноги, сказал, глядя в глаза и обнимая:
– Я знаю, тебе только семнадцать. Мы подождём год, а потом поженимся. Ты будешь уже студенткой, учиться в консерватории. Не бойся, я сделаю всё, чтоб ты училась без проблем.
– А если тебя пошлют служить куда-нибудь далеко? – лукаво спросила Леночка.
Но Саня решительно помотал головой:
– Почему меня должны посылать? Нет! Я ведь только получил назначение, и меня здесь ценят, честное слово! И знаешь, мне, когда после адъюнктуры сюда прислали, прямым текстом сказали: «Года два-три послужишь, и получишь направление в военную академию». А это, скорее всего, Москва. Для тебя это ведь тоже хорошо?
– Ещё бы! – воскликнула Леночка. Приложила пальчик к его губам, потянувшимся к ней, и добавила серьёзно: – Я поеду за тобой повсюду. И в Москву, и в какой-нибудь маленький городок.
Убрала пальчик…
Ещё днём Леночка позвонила из будки телефон-автомата маме на работу. Сказала как сдала экзамен, добавила:
– Мы гуляем в парке.
Мама не уточнила кто это «мы», решила, конечно, что дочь с одноклассниками отмечает сдачу первого экзамена. Сказала лишь: «Только не допоздна, пожалуйста».
Парк был совсем близко от её дома. Когда сумерки заметно сгустились, Леночка и Саня подошли к дому.
– Давай я пойду с тобой, познакомлюсь с родителями?
– Нет-нет, – со смехом сказала девушка. – Ты забыл? Мне ещё только семнадцать! Не торопись, я должна их хотя бы чуток подготовить к такому визиту. Испугаются ведь!..
С трудом оторвались они друг от друга. Леночка уже сделала шаг, второй, а Саня всё ещё сжимал её пальцы, не отпускал…
Она дала ему свой домашний телефон. Три отпускных дня закончились, он не знал теперь, когда будет свободен.
– Я не смогу тебе часто звонить, – сказал он. – Скорее всего, вновь уеду на полигон со своими ребятами. Но как только освобожусь… Будешь ждать?
– Буду ждать…
Елена стояла в коридоре вагона, у слегка приоткрытого окна. Там, словно следуя за поездом, тянулись широкие открытые пространства – поля, полосы лесов, изгибы рек. Но взгляд женщины был затуманен, пришедшие воспоминания взволновали её, в купе стало душно, и она вышла сюда. Дорогие купе спального вагона почти все пустовали, потому и в коридоре её никто не тревожил. Она тихо, почти мысленно напевала романс: