Маргарет, затаив дыхание, слушала своего собеседника.
Главное, подобрать ключик к затаённым страхам зрителя. Что ж, видимо, кто-то весьма неглупый понял, что страх зрителя – верный путь к полной кассе, – слегка улыбнулся Энтони.
Рассказывая о себе, Маргарет опустила тот факт, что просто подрабатывала помощницей в съёмочной группе, предпочтя сообщить новому знакомому о роли в фильме, которую ей якобы доверил режиссёр.
Много лет спустя постаревшая Маргарет станет, дрожа от волнения, вспоминать, как в далёком 1956 году сам Вэл Гест был в полном восторге от её таланта, прочил ей блестящую карьеру в кино (которая почему-то не сложилась) и даже называл её английской Катрин Денёв>41, сравнивая её с великой французской кинозвездой. Тот факт, что Катрин Денёв в 1956 году только совершала свои первые шаги в кинематографе и ещё никому не была известна, будет не слишком смущать Маргарет.
За разговором Маргарет едва заметила, как машина свернула с дороги, въехала в большой парк, медленно покатилась по петляющей между деревьями дорожке, покрытой гравием, и вскоре остановилась у дверей большого трёхэтажного особняка, выстроенного в колониальном стиле. На большой лужайке перед домом был устроен фонтан из двух переплетающихся между собой мраморных роз, которые сверху куполом накрывала струящаяся вода. Кустарники и деревья вокруг были аккуратно подстрижены. Повсюду горели яркие огни и, поэтому, без особого труда можно было всё рассмотреть. Перед парадной лестницей у входа в дом стоял молчаливый швейцар. Поклонившись, он взял плащ у хозяина дома. Даже воздух здесь был какой-то особенный: всё было пропитано богатством и роскошью.
Гостиная, куда пригласил Маргарет её новый знакомый, была украшена оранжерейными цветами. Высокие потолки с лепниной, паркет, сложенный в строгий узор, картины с изображением сцен удачной охоты и кровавых сражений, хрустальные люстры, серебряные подсвечники, бронзовые статуэтки на массивных тёмных комодах – всё это Маргарет раньше видела только на картинках в журналах. У неё закружилась голова. Нетрудно было догадаться, что владелец всей этой роскоши, по всей вероятности, принадлежит к верхушке английского общества.
Маргарет неожиданно ощутила какое-то странное чувство: необычайное умиротворение в душе, навеянное атмосферой, царившей вокруг, мешалось с хорошо знакомым ей с детства ощущением присутствия сверхъестественных сил, которым веяло от картины с изображением ворона. Её глаза блестели от возбуждения. Она совершенно не думала о том, что в это время Элизабет беспокойно поглядывает на часы, а Исаак, вздыхая, хлопочет вокруг неё и наливает ей успокоительные капли.