– Могу себе представить. Потерпи немного: я постараюсь извлечь пулю.
Не зная, в каком состоянии мы можем найти Айена, я таскала с собой самый маленький из моих медицинских саквояжей, в котором, к счастью, имелись флакон со спиртом и небольшой скальпель. Мне пришлось сбрить часть буйной гривы Джейми прямо пониже шишки и протереть кожу спиртом для дезинфекции. От спирта мои пальцы похолодели, и тем более теплой и живой ощущалась под ними кожа.
– Три глубоких вздоха – и держись! – пробормотала я. – Сейчас сделаю разрез. Будет больно, но это быстро пройдет.
– Действуй.
Задняя часть его шеи вроде бы слегка побледнела, но пульс оставался ровным. Он послушно принялся дышать, набирая полную грудь воздуха и с шумом выдыхая. Я зажала складку затылочной кожи между указательным и третьим пальцами левой руки, и на третьем его выдохе, сказав «сейчас!», произвела надрез. Джейми слабо замычал, но не вскрикнул. Большим пальцем правой руки я надавила на опухоль, сначала мягко, потом посильнее, и пуля, поддавшись, выскользнула в сделанный мной разрез и упала в мою левую ладонь, как виноградина.
– Готово! – выдохнула я и только сейчас поняла, что всю операцию проделала не дыша.
Маленький кусочек свинца, несколько сплющенный от соприкосновения с добротным шотландским черепом, отправился в его подставленную ладонь.
– Сувенир, – сказала я с дрожащей улыбкой, приложила к месту разреза тампон, закрепила его вокруг головы повязкой и внезапно ни с того ни с сего разрыдалась.
Слезы так и лились по моим щекам, плечи содрогались, но я воспринимала это как будто со стороны, словно находясь вне тела. И с оттенком легкого удивления.
– Англичаночка, что с тобой? – спросил Джейми, встревоженно глядя на меня из-под наспех сделанной повязки.
– Н-н-не зн-н-аю. Я пл-л-ачу. Н-не зн-н-наю почем-м-му, – бормотала я, содрогаясь от рыданий.
– Иди сюда.
Он усадил меня к себе на колени, крепко обнял и прижался щекой к моему затылку.
– Все будет хорошо, – прошептал он. – Уже сейчас все прекрасно, уже сейчас.
Мягко покачивая меня и поглаживая мои волосы, Джейми принялся шептать мне на ухо всякие нежные глупости, и это, как по волшебству, покончило с моим отчуждением. Я вернулась в свое тело, теплое и дрожащее, чувствуя на губах соль собственных слез.
Постепенно рыдания стихли. Я льнула к груди Джейми, то и дело икая, но не чувствуя ничего, кроме спокойствия и умиротворения от самого его присутствия.
Возвращение Лоренца и Айена едва ли было бы мной замечено, если бы не удивленный вопрос племянника:
– Дядюшка Джейми, что это у тебя весь затылок в крови?