Заголосил телефон, прочистив горло, я села ровнее и подняла трубку.
– «Маунтеньер», – голос слегка дрожал.
– Как проходит первый день возвращения? – Спросил Тайлер. Его глубокий мягкий голос заставил исчезнуть все вокруг.
Я вытерла мокрые от слез щеки, снова прочистив горло.
– Замечательно. Дом, милый дом.
– Как тебе квартира?
– Хорошо. Спасибо.
– Ты точно там была? – Спросил он. Мне не составило никакого труда представить гримасу недоверия на его лице.
– Да. Да, была. На твоей кровати есть простыни, даже чистые.
Он вздохнул.
– Элли…
– Знаю.
– Нет, не знаешь. Я скучаю по тебе как ненормальный. Находиться в горах, в окружении дыма, истощенный и покрытый грязью – мое самое любимое времяпровождение, но теперь без тебя все изменилось. Чего-то не хватает.
– Шерифа? – Пошутила я.
Он выдохнул смешок.
– Серьезно. Я написал тебе письмо. Знала бы, как все ребята издеваются надо мной.
– Тэйлор, наверняка, больше всех.
– Огонь подобрался очень близко, мы работаем посменно и живем в отеле.
– Ты не спишь в лагере?
– Не-а. Тэйлор сваливает куда-то в город. Думаю, у него есть девушка.
– У него всегда есть девушка.
– Но не та, ради которой он бы жертвовал несколькими часами отдыха перед возвращением к пожару.
– Должно быть, ты еще не слышал, но скоро узнаешь. Джоджо на пути к альпийскому подразделению.
– Джоджо? – Тайлер произнес ее имя с долей презрения. – Зачем?
– Я рассказала ей обо всех новостных агентствах, освещающих пожар. И она посчитала, что из нашего издательства тоже должен быть представитель.
Он вздохнул.
– Бля, Элли, мне очень жаль. Тебе, должно быть, больно.
Грудь сдавило изнутри, глаза снова защипало от слез.
– Сама виновата.
– От этого не легче.
– Ты прав.
Он недолго помолчал. – Хотел бы я быть рядом.
– Я тоже.
– Двенадцать дней, Эллисон. Я приеду за тобой через двенадцать дней.
– Тайлер?
– Да?
– Я думаю о выпивке. Постоянно. – Когда он ничего не ответил, я продолжила. – Не думаю, что все пройдет так легко, как я рассчитывала.
– Что за женщина, которая выгнала тебя из собственного дома?
– Моя мать?
– Нет, другая.
Щеки вспыхнули от одной только мысли о ней.
– Салли.
– Да, она. Позвони ей. У тебя же есть номер?
Я потерла висок средним и указательным пальцами.
– Она больше не работает на моих родителей.
– Еще лучше.
– Я не стану просить ее о помощи, Тайлер. Ненавижу ее. И не хочу приносить удовлетворение.
– Хочешь сказать, неправильно чувствовать удовлетворение, помогая тебе? Мне казалось, в этом заключается ее работа.
– Ее удовлетворяет свойственное коварным, самодовольным, мерзким кошелкам, а не жизненные наставления.