Да!
Она не сумела выговорить этого короткого слова, но Антонио и так все понял. Она не знала, хотел ли он ее нарисовать, потому что уловил что-то в ее глазах, или уловил что-то в ее глазах, потому что хотел ее нарисовать. Да и какая в общем-то разница? Тем более сейчас, когда внутри так и ломит от щемящей боли?
Лаура Бэт ждала. Ждал и Антонио, а между ними так и звенело напряжение. Он хотел ее нарисовать, и ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы он считал ее привлекательной.
– Говоришь, – выдохнула она еле слышно, – так редко бывает?
Но он покачал головой.
– Со мной такого еще ни разу не было.
– Надо же…
Резко развернувшись, Антонио отстранился.
– Черт, не будь такой наивной! Я не знаю, что это за чувство, но оно необычайно сильное. – Он снова на нее посмотрел. – Но при этом хрупкое и изменчивое. Мы можем провести в мастерской не один час, но в результате все равно ничего не получится. Или наоборот, твой портрет станет самым волнующим и важным моим творением.
– Если ты пытался меня отговорить, то выбрал неверный путь. Перед таким предложением ни одна женщина не устоит.
– И зря! Может, это чувство всего лишь муки таланта. – Антонио вновь подхватил пачку писем. – Иди пройдись перед ужином, пока я все это подписываю.
Замерев на месте, Лаура Бэт вдруг все поняла. Для него она не долгожданная возможность, а одна бесконечная пытка.
– Иди!
Резко развернувшись, она выбежала из комнаты, но не успела еще добежать до лестницы, как поняла, что Антонио ошибается. Если он не попробует, то так и не узнает, сумеет ли ее нарисовать.
Ладно, сегодняшнюю схватку она проиграла, но в следующий раз она так просто не сдастся.
За ужином никто из них не стал возвращаться к больному вопросу. Антонио боялся брать в руки кисти, а Лаура Бэт хотела, чтобы он написал ее портрет. Ну или в ней просто разыгралось любопытство. Да и что в этом такого особенного? После того как Брюс ее бросил, она не могла избавиться от ощущения собственной никчемности. На каждом свидании она неустанно пыталась добиться от него каких-то особых слов, чего-нибудь романтического, но так и не сумела его расшевелить. А Антонио сам захотел ее нарисовать. И считает, что она само воплощение классической красоты. И что ее портрет может стать главным достижением его жизни.
Лаура Бэт отлично понимала, что он не вкладывал в эти слова никакого романтического подтекста, но ей так не хватало внимания и привязанностей, что она готова была воспринимать их в романтическом ключе. А он предлагает ей просто обо всем забыть и не обращать внимания? Ни о чем таком не думать? Не интересоваться?