Вернувшись в кабинет, она взяла три последних письма, отлично понимая, что через час ей уже будет нечего делать.
Вот и все.
Она положила готовые ответы к остальной стопке, которую Антонио так и не подписал.
Где же он?
И неужели она позволит ему так просто от нее отделаться?
Расправив плечи, Лаура Бэт глубоко вдохнула. Будь она проклята, если позволит еще хоть одному мужчине отослать себя прочь, небрежно потрепав по голове. И хочет он того или нет, она притащит его сюда и прямо скажет, что либо он всерьез отнесется к ее работе, либо она сразу же вернется домой. Благотворительность ей не нужна.
Вот только не стоит забывать, что работа ей сейчас важнее гордости. А значит, нужно заставить его выполнять собственную работу! Больше себя избегать она не позволит.
Горя праведным гневом, Лаура Бэт отправилась на кухню.
– Розина?
– Si?
– Где мистер Бартулоччи?
Экономка нахмурилась.
– Он велел вам не говорить.
– Да неужели? Так вы сами скажете его отцу, что помешали мне выполнять свои обязанности?
– Нет, мэм.
– Тогда говорите, где он.
Розина вздохнула.
– Мистер Констанцо весьма своенравен, но мой хозяин – Антонио.
– Здорово. – Лаура Бэт резко развернулась на каблуках. – Тогда я сама его найду.
– Хорошо, только в мастерскую не ходите.
Замерев у самой двери, она обернулась.
– В мастерскую?
Розина снова принялась месить тесто.
– Я ничего не говорила.
– А я даже на кухню не заходила, – улыбнулась Лаура Бэт.
После столь бурной реакции на предложение попозировать для портрета она и представить не могла, что в качестве убежища он выберет старый домик, где все станет напоминать о былом таланте, но, похоже, она еще недостаточно хорошо знала этого человека.
Ни минуты не медля, Лаура Бэт отправилась прямиком к мастерской по явно старой, но недавно отремонтированной каменной дорожке. Остановившись у совсем старой двери, выглядевшей так, словно об нее точили когти и зубы дикие звери, она осторожно повернула ручку и оказалась в загроможденной прихожей, в которой, казалось, свалили все на свете, за исключением рам и холста. На полу банки краски, причем не масляной, а малярной, заваленные бумагами стеллажи, какие-то непонятные куски и огрызки… Присмотревшись, она даже узнала образцы обивки для столовой.
Лаура Бэт оглянулась по сторонам, и чем дольше она всматривалась, тем больше всего узнавала. Похоже, мастерская давно превратилась во что-то среднее между кладовкой и свалкой. Антонио сказал, что не рисовал со смерти жены, но, судя по всему, кисти он забросил значительно раньше.
Осторожно обойдя груду досок и несколько банок масляной краски, Лаура Бэт вошла в следующую комнату, совершенно пустую, если не считать сидевшего перед чистым холстом Антонио.