– В Кентукки. Я отлично понимаю, что с моим образованием там сложно отыскать подходящую работу, но я жду ребенка, и мне нужна моральная поддержка матери. Правда, насмотревшись на одну картину, я вдруг поняла, что у меня было замечательное детство.
– На какую картину?
Она сделала пару шагов вправо.
– Вот эту.
Антонио озадаченно уставился на трех собак, что бежали через низкий кустарник вдоль осеннего пруда.
– И это напоминает тебе о доме?
– Да.
– У тебя была собака? – Антонио попытался найти хоть что-то хорошее среди безудержной тоски.
– Нет, – рассмеялась Лаура Бэт, – но у нас были промозглые ноябри. Стоит лишь холоду войти в силу, и от него нигде невозможно укрыться. Но мои лучшие воспоминания связаны именно с осенью.
Лаура Бэт оторвалась от картины, поворачиваясь к Антонио, и стоило ему только заметить в зеленых глазах отблески далеких воспоминаний, как в нем вновь проснулось желание рисовать. Но на этот раз оно приобрело совершенно новую форму. На этот раз это было не непонятное влечение, не безудержная вспышка желания или строго технический подбор цвета и перспективы, а тихая, спокойная потребность, не несущая в себе ни следа боли или злости. Пришедшее на этот раз чувство было совершенно нормальным и понятным.
– Например? – выдохнул он едва слышно, боясь спугнуть проснувшееся желание творить.
– Например, осенью у меня день рождения, а еще каждый год осенью мы возвращались в школу. – Лаура Бэт улыбнулась, но ее мысли витали где-то далеко в прошлом. – А школа – это встречи с друзьями, новая одежда, футбол, соревнования…
– Звучит неплохо.
– И это действительно было здорово.
– И именно поэтому ты домой и возвращаешься?
– Не совсем. Чем больше я думаю о ребенке, тем больше мне кажется, что я хочу, чтобы, когда он родится, со мной рядом была мама. У меня было замечательное детство, и я хочу, чтобы у моего ребенка оно было не хуже.
– Разумно, – согласился Антонио, не понимая, откуда взялась грусть. Наверное, все дело в том, что их время подходит к концу. Или потому, что он просто обязан хотя бы попытаться ее нарисовать, и, если он не попросит ее об этом прямо сейчас, другой возможности уже не будет. – Я все еще хочу тебя нарисовать.
– Я помню, ты говорил, что это чувство раздражает и не дает покоя.
Антонио нервно рассмеялся.
– Говорил, но сегодня все иначе.
– Неужели?
– Сегодня мне кажется, что я справлюсь.
– Ну уже что-то.
– Верно. – Антонио резко сократил разделявшее их расстояние. – Неконтролируемое желание было всего лишь первым шагом. Растущий внутри тебя ребенок и предстоящее материнство сперва вызывали у тебя противоречивые чувства, но чем дальше, тем сильнее крепнет твоя решимость. То же самое и с моим желанием рисовать.