– Гоблин, Гоблин…
Лицо его растянула косая ухмылка, он обернулся и сказал:
– Демон, мать твою распростак, это ты, что ли?!
– Не ори, не дома, – раздался в ответ шепот. – И дома тоже не ори… Где ты есть?
– Да хрен его знает! – усмехнулся диверсант. – Что там возле тебя?
– Чья-то башка оторванная. Отличный ориентир. Ты смотри, где их много валяется, и так до нас.
– Ну, тады встречай, что ли…
Гоблин повернулся к бойцам:
– Слышали?
– Чиво? – весело спросил Пушистый.
– Да так…
Гоблин сел и начал внимательно слушать. Однако шаги смог разобрать только на самом подходе.
Он повернулся к дверному проему и улыбнулся. Закрывая весь проход, там стояли три фигуры: две огромные и одна маленькая. Это были Киллер, Угрюмый и Крюгер.
Компании была еще та – маленький Угрюмый и два самых настоящих монстра. Казалось, что все трое сделаны из одних мускулов: могучие руки, бычьи шеи, широченные плечи, распирающие бронежилеты, чудовищного объема грудные клетки. При виде этой троицы нормальные люди обычно переходили на другую сторону улицы, а малохольные с воем лезли на деревья. Втроем они составляли особую разведывательно-диверсионную группу «Упырь», личный оперативный резерв командующего Корпусом в этом секторе Второго Спирального Рукава Галактики.
Угрюмый был мал ростом и, невзирая на общую квадратность, весил все-таки меньше остальных. Именно поэтому при десантировании его всегда выбрасывали с боеприпасами. Ящик привязывали на леере, так чтобы он первый коснулся земли. Однако случалось всякое, и как-то раз на учениях у него не раскрылся парашют. Угрюмый принялся резать стропы за шеей и второпях здорово полоснул себя стропорезом по загривку. Второй парашют он раскрыть успел, но приземлился уже без сознания от кровопотери. Учения учениями, а ребята волокли его бегом почти 90 километров. Угрюмого откачали, голову пришили покрепче. Однако ворочалась она с тех пор не так бодро, как раньше, и поэтому он крутил ею при всяком удобном случае. После этого случая, кстати, за невыполнение поставленной задачи все дружно отправились на губу, и Угрюмый, когда поправился, – тоже. Был он очень сильным экстрасенсом, однако никогда никому не верил и при этом всегда носил на руке часы, не доверяя даже самому себе. Если его о чем-то спрашивали, он всегда сперва с подозрением смотрел на часы, как будто ожидая от них какой-то очередной подлянки. Речь его была обильно насыщена словами «эта» и «тово», а практически все свои ответы он начинал со слов «Ну, я даже не знаю…». Например, собирается полевой медик срочно переливать ему кровь и спрашивает: