обтягивающие брюки надела, и рычала на него, и по голове двинула… в общем, нареканий на меня у него накопилась масса. Не говоря уж о том, что я изволила
босиком по болоту бегать, махать всякими непонятными железками и заниматься
усекновением местных чудовищ вместо того, чтобы тихо-мирно сидеть во дворце
и молча вышивать крестиком.
– Нашел! – внезапно раздался в стороне довольный голос водяного, и
посреди озера снова показалась его облепленная тиной макушка. Которая, впрочем, очень быстро приблизилась и панибратски мне подмигнула. – Иди
сюда, красавица. Вещь тебе дарую редкую, ценную и особенную. Надевать ее
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак.
119
будешь, как и снимать, впрочем, вот так – в воде. И только так, как я тебе
покажу. Так что залазь!
Я вопросительно приподняла одну бровь.
– Прости, что ты сказал?
– Я говорю, подь сюды! – повысил голос дедок, подняв из воды руку с зажатым
в ней неопознаваемым свертком из чего-то блескучего и явно шуршащего, как
рыбья чешуя. – На суше оно быстро теряет нужные свойства! Да не бойся – не
съем я тебя!
– За себя-то я не боюсь, – хмыкнула я, кинув на землю свернутый в рулон
подол. – Но вот если со мной что случится, в этой реке вся рыба станет вареной.
– Не грози, нечего пугать, – буркнул он, с нетерпением следя за тем, как я
захожу в воду. – Я тебе зла не желаю, так что не станешь ты меня убивать.
«Не стану, – мысленно согласилась я, подплывая ближе. – Но поостеречься
мне ничто не мешает».
Впрочем, Знаки и сейчас упорно молчали, так что опасности и правда не
было. Поэтому я без колебаний приблизилась и скептически уставилась на
бесформенный комок, который водяной осторожно опустил обратно в воду и
только там бережно развернул.
Признаться, я никогда в жизни не видела ничего подобного – тонкая ткань, казалось, буквально растворилась в темных волнах, лишь изредка загадочно
поблескивая крупными чешуйками. Причем чешуя оказалась не рыбьей (зря я
сомневалась). И даже не змеиной. Она была очень крупной, поразительно
ровной и абсолютно одинаковой по размерам – примерно с пятикопеечную
монету еще старых, советских времен, которые мне еще посчастливилось
застать. Правда, насчет цвета сказать не могу – он все время менялся: то синий, то почти черный, то зеленовато-синий с крохотными красными крапинками… мне
даже показалось, он зависит от того, под каким углом на него смотришь. Так
повернешь голову, один, чуть иначе – совсем другой.
– А теперь не вертись, – строго сказал водяной, когда я дернулась, почувствовав прикосновение чьих-то холодных пальцев. – Девочки у меня