поехать ко мне. Мой сосед по-прежнему неизвестно где шляется. Или можем поехать еще куда-
нибудь, но я точно не покину девушку, охранявшую мой ноутбук.
– Тебе правда… правда не обязательно это делать. Я могу, м-м-м…
Мне на самом деле некуда больше идти. Действительно некуда. Если только я не хочу
ночевать в библиотеке. Плавали, знаем.
– Я не серийный убийца, клянусь, – говорит он.
– Эм-м-м, вероятно, именно это и сказал бы серийный убийца. Я к тому, что вряд ли они
разгуливают вокруг с табличками в руках или в футболках с надписью «Привет, меня зовут
Джек, и я серийный убийца».
14
– Согласен. Но настоящий серийный убийца, наверное, не стал бы упоминать о серийных
убийцах. Ну, знаешь, потому что это было бы слишком очевидно.
Тут он прав.
– Ну так что, я могу отвезти тебя к себе? – спрашивает Джетт, кладя руки обратно на руль. –
Безо всяких стремных сексуальных намеков и попыток закадрить?
Вздыхаю, поскольку у меня нет другого выбора. Разве только попросить его отвезти меня
обратно.
Нет, только не это. Я доведу дело до конца.
– Конечно.
– Только не радуйся так сильно, – смеется он, сигналит и выезжает на дорогу.
– Извини. Ночка выдалась просто отстойная. Долгая история. Мне бы не хотелось об этом
говорить.
Джетт понимающе кивает. Это еще и неловкая история.
– Ну, я просто хотел сказать, что настоящий друг никогда не заставит тебя чувствовать себя
дерьмом. Мое личное мнение.
Не знаю, о чем еще говорить – я совершенно не умею болтать о пустяках и обычно ляпаю
что-нибудь невпопад, – но у Джетта и в этой сфере, оказывается, талант. Я узнаю, что он
изучает изобразительное искусство и ему тоже двадцать один. Он расспрашивает о моей
специальности и о некоторых предметах. Это помогает мне перестать думать о том, насколько я
сердита и обижена, и я осознаю, что улыбаюсь и смеюсь. Джетт просто заражает позитивом.
Мы выясняем, что в прошлом году вместе ходили на одни лекции, начинаем болтать о
безумном профессоре, и не успеваю я опомниться, как мы сворачиваем к тому, что, вероятно,
когда-то было зданием, но теперь походит на него лишь отдаленно. Оно столько раз красилось
и перекрашивалось, что я даже угадать не берусь, какого оно должно было быть цвета. Окна
напоминают глаза, и их настолько покорежило, что вид дома приводит в уныние.
– Да, это жалкая хибара. Но я жалкий бедняк, так что она как бы мне подходит, правда?
– Да нет, она, м-м-м… – Я пытаюсь придумать хоть какие-нибудь добрые слова об этом