Он обхватывает мой подбородок одной рукой, не давая мне двигаться, а сам наклоняется
вперед. Я бы спросила, что он делает, но вроде как теряю дар речи. И забываю, как дышать. У
меня вообще сердце еще бьется?
Очень медленно, миллиметр за миллиметром, лицо Джетта приближается ко мне. Он
высовывает язык и слизывает что-то с моей щеки.
И я умираю. Джетт убирает язык и улыбается мне.
– У тебя сыр размазался, – поясняет он шепотом, который пробуждает что-то неясное
глубоко внутри меня и посылает мурашки по всему телу.
У меня пересыхает во рту. Пытаюсь сглотнуть, но такое ощущение, что я парализована.
Сомневаюсь, что смогла бы пошевелиться, даже если бы в квартиру ворвался бандит с
пистолетом.
Джетт наконец-то отпускает мой подбородок, и моя кожа пылает от воспоминания о его
прикосновении. Он отодвигается и берет с тарелки еще парочку чипсов.
Я все еще пытаюсь пошевелиться. Наконец делаю слабый вдох, и легкие наполняются
воздухом.
– Я сейчас, – говорю я и бросаюсь в ванную. Мне просто… нужно немного воздуха.
Запираю дверь и делаю глубокий вдох. Джетт, похоже, недавно убирался – воздух наполнен
лимонной свежестью. Нахожу возле душевой кабины в стене крошечное окошко и открываю
его настежь. По крайней мере, пытаюсь. Окно открывается буквально на дюйм и застревает.
Ой, ну и ладно. Наклоняюсь, опираюсь головой о подоконник и вдыхаю морозный воздух. Хотя
по календарю уже весна, ветерок по ночам все еще по-зимнему кусает за щеки – как раз то, что
мне нужно, чтобы прочистить мозги. Сделав несколько глубоких вдохов, чувствую, что,
кажется, успокаиваюсь.
Джетт лизнул мое лицо. В жизни бы не подумала, что почувствую что-либо, кроме
отвращения, если кто-то лизнет мне лицо, но Джетт сделал этот жест сексуальным. Словно он
волшебник и может превращать что угодно в нечто сексуальное. Волшебник секса. Со своей
волшебной… палочкой.
Мысли о волшебной палочке Джетта заставляют меня захихикать, и мне приходится открыть
воду в раковине, чтобы он меня не услышал.
По-моему, у меня едет крыша.
Пытаюсь взять себя в руки. Прежде чем покинуть ванную, дважды проверяю, не осталось ли
еще где-нибудь на лице сыра. Все в порядке, но видок у меня, словно я под кайфом. В широко
раскрытых глазах застыло сумасшедшее выражение, лицо горит. Да и прическа – это что-то с
53
чем-то. Расчесываю пряди пальцами, снимаю с запястья резинку, которую всегда ношу с собой,
и стягиваю волосы в хвост. С безумным взглядом и пылающими щеками я ничего не могу