— Не смотри за мной, как наседка!
— У тебя сегодня, кажется, отличное настроение, отец!
Глядя на нее, а не на дорогу, он споткнулся. Быстро успев выпрямиться, он заметил, что она хотела поддержать его. От досады и недовольства его сердце быстро колотились.
— И что это ты хотела сделать? Броситься на землю, чтобы мне было мягче падать?
— А что, мне стоять и смотреть, как мой отец летит носом вниз?
— У тебя есть работа. Иди и работай.
Она посмотрела вдаль и заморгала.
— Я уже ходила к колодцу.
Женщины всегда чуть что начинают плакать. Но это не заставило его смягчиться.
— Есть и другие дела, которые надо делать — не только напоить овец и коз.
Ее глаза засверкали, и она подняла подбородок.
— Тогда дай мне меч и позволь мне сделать это.
Он зло засмеялся и захромал дальше. Может, если он не будет обращать на нее внимания, она уйдет? Усаживаясь на большой плоский камень, он застонал. «Господи, я не могу добиться, чтобы мои сыновья посидели со мной хотя бы часок, а эта девчонка цепляется ко мне, как клещ».
Глубоко вздохнув, он согнулся под старым оливковым деревом. Ахса села рядом в прохладной тени. Он посмотрел на нее, все еще сердясь.
— Тебе пора выйти замуж. — Обычно после таких слов она убегала. А потом несколько дней к нему не подходила.
— Нет еще достойного человека, который бы мог на мне жениться.
— О, да! — Он громко засмеялся. — Не слишком ли ты о себе высокого мнения, а? Наполовину хананейская дворняжка!
Ее оливковая кожа покраснела. Она отвернула лицо.
Халев стиснул зубы.
— Тебе пора уже покрывать голову.
Она снова посмотрела на него.
— Уже пора для многих вещей, отец.
— Ты уже далеко не ребенок. Тебе… — он нахмурился. — Сколько тебе лет?
Она уставилась на него, ничего не ответив.
Он рассердился:
— Не думай, что моя рука настолько коротка, что я не смогу разобраться с тобой.
Ахса изящно встала со своего места и села поближе:
— Что угодно, отец, если это порадует тебя.
Он поднял руку. Она не отодвинулась. Он увидел на ее шее пульсирующую вену. Она злится или боится его? Медленно выдохнув, он опустил руку. И перестал обращать на нее внимание. Но и в тишине было как–то неуютно. Он кашлянул, звук получился похожим на рычание. Она подняла бровь. Он закрыл глаза. Может, ему сделать вид, что он дремлет?
— Что ты собирался сказать моим братьям?
Он сжал губы и открыл один глаз.
— Спроси их. Они могут тебе сказать слово в слово все то, что я собирался сказать. То же, что я всегда говорю; те же самые вещи, от которых они отмахиваются.
— Если ты собираешься говорить о казнях египетских и скитаниях по пустыне, то ты расскажешь эти истории гораздо лучше, чем они.