— Мы устали от сражений!
— На равнине мы больше ничего не можем сделать.
— А что насчет Хеврона?
Меша посмотрел на него взглядом побежденного.
— Ты разве не помнишь, отец? Хеврон больше не принадлежит Иуде. Иисус Навин и другие начальники отдали его левитам как город–убежище. Клан Каафа, в чье владение он перешел, может сам о себе позаботиться.
— Нагими мы приходим в этот мир, Меша. Нагими и уйдем. — Халев был удивлен, когда Иисус Навин назвал Хеврон городом–убежищем, но он сделал так, как приказал ему Господь. Халев знал, что у него есть два пути, как на это реагировать: обидеться и позволить горечи и зависти пустить корни или… быть благодарным. Он выбрал второй путь — быть благодарным Господу за то, что Он пожелал сделать Хеврон, город Халева, городом–убежищем.
К сожалению, не все его сыновья смогли смириться с этой потерей и быть полностью довольными, живя в селениях вокруг города.
— Хеврон никогда не был нашим, мои дети. Бог дал его нам, и мы отдали Ему обратно этот город.
— Это должно было стать твоим вечным наследием, отец.
— Некоторые наши люди погибли, когда мы забирали этот город у сынов Енака. Мы проливали кровь за него.
— Господь был с нами.
Заговорили все сразу. Потом Меша высказался за всех.
— Мы немного отдохнем, и если они попытаются подойти к горной стране, мы будем сражаться.
Вино текло в изобилии, оно было сделано из винограда, выросшего в виноградниках, которых они не сажали, — которые дал им Господь.
Шовав вздохнул:
— А мне еще нужно поле вспахать.
Поля, которые Господь дал им.
— И посадить семена, — согласился Мареша.
Халев вспомнил, какой урожай зерна они получили в свой первый год в Обетованной земле. Господь привел их в землю, где уже было изобилие еды — все было готово для них.
— Ты знаешь, как сажать семена? — пошутил кто–то.
— Я могу научиться.
А тому, что важнее всего, они когда–нибудь научатся?
— У меня много работы в доме.
А как насчет той работы, которую дал им Господь?
— Моему сыну Хеврону пора жениться.
— У меня есть дочь, на которой он может жениться.
Мужчины, молодые и пожилые, смеялись и разговаривали, сидя вокруг Халева. Он встал, зная, что они, скорее всего, не заметят его отсутствия. Они были слишком поглощены своими планами. Он вышел во двор и поднял глаза к небесам.
«О, Боже, прости их. Они не ведают, что творят».