– И поняли? – Он повернулся к ней: темные, почти черные глаза уставились на нее. – Поняли, кто вы?
Полли вспомнила все. Волдыри и высоту над уровнем моря. Радость от душа после пятидневного перехода. Долгие прогулки в сумерках по пляжу. Созерцание звезд, лежа на песке. Мягкий, теплый ветерок, ласкающий голую кожу. Никакой ответственности. Никаких рисков.
– Нет, – сказала она. – Я увидела столько всего потрясающего, совершила удивительные поступки, и мне было интересно. Но я ничего для себя не открыла. Вернее, открыла, что без «Рафферти» у меня ничего нет… я никто.
– Это неправда. – Его голос звучал низко, интимно.
– Правда. Рафф? Он полностью самодостаточен. Мне кажется, что я всегда ему завидовала. А теперь у него есть Клара. Это прекрасно. Она чудесная, и я уверена, что они будут счастливы. Но как пережить, что мой брат и моя лучшая подруга женятся? У меня никого больше не остается. – Полли покраснела. – Я эгоистка. Не обращайте на меня внимания, Гейб. Я устала, и мне себя жалко. Это пройдет!
– И вы ничего не едите. Пойдемте, я что-нибудь приготовлю, – сказал Гейб.
Гейб стал искать в холодильнике, из чего приготовить еду, достойную француза. В результате остановился на омлете.
– Не стоит для меня готовить, – протестовала Полли. – Я вполне обойдусь хлебом и сыром.
– Вы когда-нибудь готовите? – Он бросил взгляд на сверкающую плиту, блестящие медные кастрюли на крючках – на всем ни единого пятнышка, словно их только что купили.
– Я намазываю масло на хлеб, сверху – кусочек сыра. Иногда еще салат-латук.
– Большое разнообразие.
– Знаю.
Он резал лук, а она наблюдала за ним.
– А вы – бизнес-вундеркинд, шеф-повар, триатлонист. Есть ли что-нибудь, чего вы не умеете делать?
– Я никогда не путешествовал с рюкзаком.
– Не жалуете грязь и волдыри?
– У меня не было времени. – Гейб выложил лук на сковородку и ловко перемешал, чтобы все было ровно покрыто маслом. – Я поздно поступил в университет, так что приходилось наверстывать.
Полли сидела за кухонным столом, подперев подбородок руками.
– У вас поэтому сейчас такой изматывающий график?
Разве? Гейб знал одно: когда проведешь год прикованным к постели, не имея сил, чтобы взять стакан воды, и понимаешь, что твои школьные товарищи взрослеют без тебя… если знаешь, что такое терять кого-то, кто много для тебя значит, тогда ты выжимаешь из каждой секунды все возможное.
– Выспаться можно, когда ты мертв, – сказал он.
Гейб взбивал яйца, а Полли наблюдала.
– А что думают ваши родители? О том, что вы не живете дома? Они ожидали, что вы будете работать с ними?