Она сидела очень тихо за пальмой в кадке, глядя перед собой. Кажется, она не заметила его присутствия. Она просидела здесь более получаса – одна, без сопровождения другой леди. А это был бал в честь их помолвки.
– Мисс Грей? – сказал он.
Ее голова дернулась, подтверждая его первое впечатление, но она не повернулась, чтобы посмотреть на него. Он почувствовал прилив гнева.
– Мисс Грей? – снова произнес он. – Вы ушли из зала долгое время назад – задолго до начала последнего танца. Я был встревожен вашем отсутствием. Как и моя мать. Это неверный поступок, знаете ли.
Сначала ему показалось, что она вообще не собирается отвечать. Она по-прежнему не смотрела на него. Напротив, она перевела глаза на веер, который держала на коленях. Но, наконец, она заговорила.
– Действительно, ваша светлость, – произнесла она холодно и, наконец, повернула голову, – очень неверный.
Она сказала это спокойно. Тогда почему ее слова прозвучали, как объявление войны?
Он не будет пререкаться с ней, решил он, и удивился, когда понял, что с трудом сдерживает раздражение. Он никогда ни с кем не пререкался. Ему это не было нужно. Еще в отрочестве он овладел искусством добиваться выполнения своей воли простым взглядом или тихим словом. И, конечно, ему не следует сердиться на Стефани. Без сомнения, сегодняшний вечер приводит ее в смятение. Он шагнул и оказался прямо перед ней.
– Вы смущены происходящим? – нежно спросил он.
Она пожала плечами, но ничего не сказала. Она снова разглядывала веер.
– Вы прекрасно справляетесь, – сказал он. – Вы держитесь так, будто вели подобный образ жизни годами. Вы выглядите прелестней, чем любая другая леди на балу. Я услышал немало комплиментов вашей красоте.
Она снова подняла глаза.
– Действительно? – спросила она. В ее голосе слышалось чуть заметное раздражение. Он ждал, что она скажет еще что-нибудь, но она не стала.
– Поговорите со мной, – попросил он. – Как я могу вам помочь, если не знаю, что мучит вас?
Он снова подумал, что она ничего не скажет. Он вспомнил, как она говорила и говорила в его карете, ее лицо было оживленным, а смешная шляпка бросала отсвет на ее щеки. Трудно было представить, что перед ним та же женщина.
– «Вы сотворили чудо, мама», – сказала она так тихо, что он подумал, что ему послышалось.
– Что? – спросил он, нахмурившись.
– «Вы сотворили чудо, мама», – повторила она чуть громче. – Вы сказали это раньше, ваша светлость. Фактически, это были ваши первые слова.
О Боже. Неужели она была права? Он действительно так сказал. Он был так поражен, увидев Стефани, так.., ослеплен, что сказал первое, что пришло в голову. Слова поздравления своей матери. И ничего – самой Стефани. Неужели он не поздравил ее? Но он не мог вспомнить, чтобы что-то говорил. Потом мать указала, что изменения были результатом тяжелого труда, а не чуда.