Он сел, тяжело дыша. Грудная клетка ходила ходуном, тяжело бухало сердце, превратившееся в холодный тяжелый камень, который, казалось, со скрежетом задевает за ребра. Лоб был мокрым, футболка, которую он зачем-то натянул после душа, тоже хоть выжимай. Отметив, что он почему-то во сне стиснул зубы, Олег откинулся обратно на подушку и пытался проанализировать, что его встревожило.
Причин для беспокойства не было никаких. Алене он звонил утром, пока ехал с работы. Лере тоже. Мама? Она всегда была в полном порядке, его мама, и, представив, как он звонит узнать, не случилось ли чего, он мимолетно улыбнулся. В ушах зазвучал язвительный мамин голос, сообщающий, что после своей второй женитьбы он стал сентиментальным и испуганным, как институтка на выданье. Мама была та еще штучка.
Может, дед? Возраст солидный, всякое может случиться. Немного тревожась, он набрал номер и уже через минуту успокоенно расслабился. Дед был живой и здоровый, и у него сидел какой-то старый приятель, такой же замшелый, как и весь антиквариат, который они с дедом упоенно изучали последние семьдесят лет.
Все было в порядке. Видимо, внезапную тревогу вызвал сон, который прошел, не оставив следа в сознании. Можно было спать дальше, но Золотов чувствовал, что сна теперь ни в одном глазу. У него так случалось. Как бы он ни устал, если его внезапно будили, то уснуть обратно он уже не мог ни за какие коврижки. Надеяться выспаться теперь можно было только ночью, а до ночи еще оставалась масса свободного времени.
Вот тут-то Золотов и вспомнил, что позавчера выписали Димку, жена его наверняка на работе, как и положено солидной бизнесвумен, а потому можно с чистой совестью проведать друга, не отвлекая от семейных дел.
Натянув джинсы, наскоро умывшись и выпив чаю, чтобы избавиться от неприятного, какого-то металлического привкуса во рту, Золотов вышел из дома и поехал к Воронову.
– О, – обрадовался тот, открывая дверь. На площадку сразу же выскочил огромный лабрадор, встал на задние лапы, положив передние Золотову на грудь, и жарко облизал ему лицо, приветствуя. – Цезарь, собака ты невозможная, иди домой! Домой, я кому сказал!
Пес виновато оглянулся на строгий окрик хозяина, напоследок еще раз лизнул Золотова и потрусил в квартиру, оглядываясь, идет ли гость.
– Потрясающе ласковая собака, – заметил Олег, переступая порог. – Он у вас вообще всех на свете любит?
– Нет, только тех, кто этого заслуживает, – Воронов засмеялся, но тут же стал серьезным. – Это хорошо, что ты пришел, Олег, – продолжил он, заводя друга в кухню и щелкая кнопкой стильного прозрачного электрического чайника, в котором тут же зажглись синие огоньки. Золотов даже головой покрутил от восхищения, никогда раньше не видел он такого чайника и даже не подозревал, что такое существует в природе. – Я перед тем, как в больницу загреметь, как раз собирался вам с Лерой рассказать, что узнал по вашему делу. – Он вдруг засмеялся весело и беззаботно. – Вернее, я даже начал ей рассказывать, но твоя жена была в состоянии полной невменяемости после приключений с машиной, так что заснула на заднем сиденье, не обращая ни малейшего внимания на то, что меня просто распирает от информации. А назавтра я напоролся на приключения, так что слушай сейчас, это может быть важно.