— Вы имеете в виду обвиняемого?
— Да. Он достал банкноту и чуть ли не силой вложил ее мне в руки. Это были пятьдесят фунтов. «Что сделано, того не воротишь назад, Бетел, — сказал он. — Никому не станет лучше от того, что Вы расскажете обо мне. Итак, Вы будете молчать?» Я взял банкноту и ответил, что согласен. Я даже не подозревал, что произошло убийство.
— Что же Вы предположили?
— Даже не знаю: все произошло так стремительно что ничего определенного не пришло мне в голову. Торн побежал по тропинке, а я стоял и смотрел ему вслед. Затем я услышал шаги и скользнул в лес. Это был Ричард Хэйр, торопившийся к коттеджу. Вскоре он вернулся, почти такой же взволнованный, как и Торн. К этому времени я снова вышел на открытое место, и он обратился ко мне, спросив, не видел ли я, как «этот пес» бежал от коттеджа. «Что еще за пес?» — спросил я. «Да этот щеголь Торн, который ухлестывает за Эфи», — ответил он. Однако я решительно заявил, что никого не видел. Ричард Хэйр удалился. Вскоре я узнал, что убили Хэллиджона.
— Итак, за подкуп Вы согласились помочь в сокрытии гнусного злодеяния, м-р Отуэй Бетел!
— Со стыдом должен признать, что взял деньги, но я сделал это неосознанно. Клянусь, что не прикоснулся бы к ним, если бы знал, какое преступление было совершено. У меня в то время было туго с деньгами, и я соблазнился предложенной мне суммой. Когда я узнал, что случилось на самом деле, когда мне стало известно, что во всем обвиняют Ричарда Хэйра, меня словно громом поразило; с тех пор я сотни раз проклял эти деньги, а горькая участь Ричарда тяжким грузом легла на мою совесть.
— Вы могли бы избавиться от этой тяжести, признавшись во всем.
— И что бы это дало? Было уже слишком поздно. Торн исчез. С тех пор я не видел его ни разу, пока весной он не объявился в Вест-Линне как сэр Фрэнсис Ливайсон, противник м-ра Карлайла на выборах. Ричард Хэйр также исчез. От него не было никаких известий, и многие считали, что он умер. Для чего же мне было признаваться? Чтобы самому сделаться подозреваемым? Кроме того, у нас был уговор, и я, взяв деньги, должен был, как честный человек, сдержать свое слово.
Если уж Ричард Хэйр подвергся строгому перекрестному допросу, то Отуэя Бетела допрашивали с куда большим пристрастием. Судья обратился к нему всего один раз, и голос его звенел от возмущения:
— Сдается мне, свидетель, что Вы все эти годы скрывали доказательства невиновности Ричарда Хэйра.
— С раскаянием вынужден признать это, милорд.
— Что Вам было известно о Торне в то время? — спросил адвокат.
— Ничего, если не считать того, что он частенько бывал в Аббатском лесу, так как ухаживал за Эфи Хэллиджон. До того самого вечера я не обменялся с ним ни единым словом, но я знал его имя, во всяком случае, то, которым он назывался — Торн. Похоже, он тоже знал меня, поскольку назвал Бетелом.