— Она была прелестным ребенком, — заметил адвокат. — Я помню ее.
— Да, Вы же действительно видели ее в Ист-Линне еще при жизни ее бедной матери. Но вернемся к делу. Если Вы приобретете Ист-Линн, мистер Карлайл, это должно держаться в секрете. Как я уже говорил Вам, деньги, которые останутся после уплаты по закладной, должны поступить в мое личное распоряжение. Но Вам должно быть прекрасно известно, что я не смогу воспользоваться ни фартингом из этих денег, если детали нашей сделки станут достоянием возмущенной общественности. Для всего остального мира владельцем Ист-Линна по-прежнему должен оставаться лорд Маунт-Северн, хотя бы на некоторое время. Надеюсь, Вы не будете возражать против этого.
М-р Карлайл согласился после непродолжительного размышления, и, когда переговоры возобновились, было решено, что на следующий день он не мешкая встретится с Уорбортоном и Уэйром для того, чтобы обсудить детали. Было уже достаточно поздно, когда он собрался откланяться.
— Останьтесь отобедать со мной, — предложил граф.
М-р Карлайл с сомнением оглядел свою одежду: простой утренний костюм джентльмена, но явно не наряд для обеда в обществе лорда.
— Пустяки! — заявил граф. — Не будет никого, кроме моей дочери.
У нас также остановилась миссис Вейн из Кастл-Марлинга, приехавшая для того, чтобы представить мою дочь на последнем Салоне, но, по-моему, сегодня она дома не обедает. Если же я ошибся, мы отобедаем вдвоем прямо здесь. Надеюсь, Вас не затруднит потянуть за шнур звонка, поскольку состояние моей злосчастной ноги не позволяет мне сделать это самому.
Появился слуга.
— Спросите миссис Вейн, обедает ли она сегодня дома.
— Миссис Вейн, приглашена сегодня в гости, — последовал немедленный ответ. — Коляска ожидает ее у дверей.
— Прекрасно. Мистер Карлайл отобедает с нами.
В семь часов был подан обед, и кресло с восседающим в нем графом вкатили в соседнюю комнату. И вот, в тот самый момент, когда граф и мистер Карлайл оказались в столовой, открылась противоположная дверь и… Боже, кто это!? М-р Карлайл не мог оторвать взгляда от этого создания, скорее напоминавшего ему ангела, нежели простого смертного: легкая, грациозная девичья фигурка, лицо той исключительной красоты, которая встречается разве что в воображении художника, но в обыденной жизни, темные блестящие локоны, падающие на нежные, как у ребенка, шею и плечи, изящные белые ручки, украшенные жемчугом, и ниспадающее свободными складками платье из дорогих белых кружев. Одним словом, она действительно показалась ему неземным созданием.