Игрушки? Какие игрушки?
Я видела тебя на собрании.
– Может, ее нужно показать консультанту? – продолжает Бен.
– Хм-м. Возможно.
Пожалуй, деньгами тут проблему не решить, сколько их ни швыряй. Но опять же, раз он не может с ней разговаривать…
Я обвожу взглядом кухню. Девочке нужен дом, наполненный любовью и радостью. Ей нужно понимать, что происходит. Я плохо представляю себе, как видит смерть ребенок. Взрослому страшно потерять мать или отца; каково же было Эмили? Ей необходимо, чтобы Бен говорил с ней о Грейс, чтобы оживить память о ней. Задает ли она вопросы, как Луи, спросивший меня про отца? Ему трудно понять, почему у него нет папы, если этот человек жив-здоров.
Сын отвлекает меня от этих раздумий, заявив, что ему нужно в туалет.
– Да-да. Вон там, за углом, последняя дверь направо, – объясняет Бен. Луи хочет, чтобы я его проводила, он всегда цепляется за меня, когда мы не дома.
Держась за руки, мы идем по коридору. Я, не удержавшись, бросаю быстрый взгляд в спальню Бена. Там велотренажер, двуспальная кровать, столик. Ни фотографий, ни вещей, которые сказали бы мне о нем хоть что-то. Эту квартиру трудно назвать домом; скорее это сцена, где актеры не выучили свои роли. Мы все живем в четырех стенах, которые могут наполняться смехом, надеждой, покоем, любовью и прочими эмоциями. В этих стенах живет печаль. А когда мы с Мэтью жили вместе, в стенах нашего дома обитал страх.
Все вместе мы едим лазанью (вкусно, спасибо тебе, Габриэла!) за круглым обеденным столом.
– Эмили, а потом Полли научит меня, как заплетать тебе косы, – с какой-то неестественной, натужно-пафосной интонацией говорит Бен. – Давай, ешь, ведь ты голодная. – Он берет вилку и принимается за еду.
Эмили отворачивается от него. Бен кладет вилку.
– Тебе нужно есть, – говорит он, стараясь не выходить из себя.
– Мамочка говорит, что если я не буду есть, я стану маленьким! – Луи размахивает в воздухе вилкой.
– У меня нет больше мамочки, – сообщает Эмили. – Она умерла.
Это первые слова, которые она произнесла за все время. У меня наворачиваются на глаза слезы. Я бросаю взгляд на Бена. Вид у него несчастный.
– Мне так жалко, Эмили, – говорю я. – Ты очень тоскуешь без нее.
Она кивает.
– У нее остановилось сердце. Мамочка говорила, что мы улетаем на небеса, – продолжает Эмили, ковыряя в тарелке лазанью.
– Что такое небеса? – спрашивает Луи.
– Место, где живут самые чудесные вещи, – говорю я. – Все вещи, которые делают тебя счастливым.
Луи задумался.
– И пирожные с кремом?
– Да-да, много пирожных с кремом.
– А там есть сад? – допытывается Луи. – Чтобы пускать в нем ракеты?