– Возможно, вам нужно поиграть вместе с ней, – советую я. – У нее есть фотография мамы?
– У меня много альбомов. – Он глядит в окно. – Я решил, что это ее огорчит, ну, понимаете, если она будет видеть фото Грейс… Ночью она часто смотрит на небо. – Он хмурит брови. – Спрашивает о мамочке. – Он снова поворачивается ко мне, в его глазах паника. – Я не уверен, что гожусь на эту роль.
– Годитесь, Бен. – Я снова сажусь рядом с ним. – Вы все, что у нее есть. Она потеряла самого важного человека в ее мире и не должна потерять еще и вас.
– Я знаю, но…
– Вы ее дядя, а теперь – и отец.
Мы молча сидим. Мне хочется спросить его насчет АА.
– Бен, можно спросить вас о…
– Вы видели меня.
Мы снова неловко глядим друг на друга, потом я говорю:
– Вы быстро ушли. Я хотела догнать вас… Вы были там в первый раз?
– Нет, иногда я заглядывал и раньше. Я не уверен, что все это для меня, все эти публичные исповеди, рассуждения о чувствах. – Он морщится. – Мне неинтересно слушать, как старина Боб проснулся в мусорном баке, но выкарабкался оттуда.
Я невольно улыбнулась.
– Там есть и многое другое. Я встретилась с очень хорошими людьми. – Я думаю о музыкальном продюсере Райене, о милом старине Гарри, о Нев, моем спонсоре.
– Почему вы ходите туда? – Спрашивая, он глядит перед собой.
– Спиртное. А вы?
– Пьянство и наркотики. Спиртное вместе с наркотой. Пара бокалов вина, дорожка кокаина. Мой дилер был всегда под рукой. – Он передернул плечами. – Полли, это было довольно давно, когда я работал в Сити. В тридцать я стал лечиться и потом не оглядывался назад. Но теперь не знаю… Я не колеблюсь, хотя, быть может… в общем, потеряв Грейс… да еще эти хлопоты с Эмили… я перегрелся…
Я гляжу на Бена. Он богатый, у него дорогой костюм, привлекательная внешность (если только он сбреет эту бороду), богатая квартира, но внутри у него я вижу лишь пустоту.
– Но если вам нужно поговорить, если вам нужен друг…
Он поворачивается ко мне, в его темно-карих глазах теплое выражение.
– Вы уже помогли мне… с косами. – Он замолкает и берется за голову. – Я беспокоюсь, что потеряю клиентов. Я никак не могу сфокусироваться, мне нужно…
– Слушайте, – перебиваю я, – любой на вашем месте чувствовал бы себя так же. Не надо спрашивать с себя слишком многого.
Он кивает.
– Когда вы начали пить?
– В двенадцать.
– В двенадцать!
– Ой, поверьте мне, некоторые начинают и раньше.
– Почему вы пили?
– Не знаю. Внутри была пустота, – все, что я могу сказать. – Вероятно, бегство от жизни. – Когда я пила, у меня наступал покой в душе. А у вас?
Он задумался.
– Нормальная дорога в жизни, как известно, женитьба и дети. Мне это казалось немыслимо скучным. Я решил не идти по той же дороге, как мои мать и отчим. Такую семейную жизнь, как у них, я не пожелаю и злейшему врагу, – признался он. – И я решил жить весело, пить, проводить время на вечеринках. Я не хотел тратить силы на отношения, ограничивавшие мою свободу. Теперь я вижу, что такая жизнь не ведет к счастью. – Он замолкает и проводит пальцами по своим густым, волнистым волосам. – Вообще-то мне чуточку тяжело. Я почти вас не знаю.