– Иногда. Теперь, когда он ходит в школу, он начал задавать больше вопросов.
– Он скучает без отца?
Я слегка задумываюсь.
– Да. Он скучает, но только не по Мэтью, потому что почти не знает его, а по папе. Он уже начал сравнивать себя с другими одноклассниками, ведь у многих там нормальные семьи с обоими родителями. – Да, в чем-то хорошо, что он проводит много времени с Эмили; так он скорее поймет, что не все семьи такие, как на картинке, где нарисован дом с четырьмя окнами и опрятной дверью, маргаритками в саду, солнечным светом, с мамой и папой, которые держат за руку своего ребенка.
– Эмили никогда не спрашивала меня о своем отце, возможно, оттого, что он никогда не был рядом.
Мы молча сидим.
– Мне понравился сегодняшний день, – говорит Бен. – Кто бы мог подумать, что детский праздник в надувном замке может быть таким забавным?
– Я видела, как ты танцевал с Эмили. Знаешь, она действительно вылезает из своей раковины.
В его глазах мелькнула гордость. Я вспомнила, каким впервые встретила Бена у школьных ворот – он шел понурый, опустив голову, руки в карманах.
В тот вечер, целуя Луи на ночь, я думала о Мэтью. Я не рассказала Бену о нем даже и половины правды.
– Как вы чувствуете себя сегодня? – спрашивает Стефани Грин, мой психолог-консультант. Ей слегка за сорок. Слушая меня, она щурит голубые глаза. Недавно она покрасила волосы в каштановый цвет, теперь на ее голове аккуратная, очень короткая стрижка.
– Минувшей ночью я не могла уснуть, – говорю я ей. – Я думала над словами Бена. Нет, мы не спорили, скорее это была мирная дискуссия. Он не согласен со мной, что алкоголизм – наследственный недуг. В его семье алкоголиком был лишь отчим и больше никто. Что вы скажете?
– Я считаю, что это возможно. Существует поведение, полученное в результате обучения. Ваш Бен ребенком наблюдал пьющего взрослого. В детстве вы знаете только то, что видите. Многие люди рождаются с потенциалом к какой-то пагубной зависимости. Иногда он реализуется, иногда нет. Часто главную роль тут играет катализатор. Не думаю, что все происходит случайно, этому всегда способствуют глубинные процессы. По моему многолетнему опыту я вижу определенный тип личности. Главное же, какая бы ни была причина, мы учимся на основании нашего прошлого и берем на себя ответственность. – Она замолкает, как будто сказала что-то личное. Иногда я гадаю, не говорит ли она о своем собственном опыте.
Я хожу к Стефани уже четыре последних года, и наши отношения чисто профессиональные, но все равно мы явно становимся ближе. И все же я ничего не знаю о ней. Здесь уютно, на полках полно книг, на столе всегда цветы, но нет никаких фотографий. Нет ничего личного, что могло бы сказать о той жизни, которая у нее за пределами этой комнаты.