— Заглянешь ко мне? У меня есть коньяк.
Когда вокруг одно сплошное дерьмо, низкое качество алкоголя перестает играть какую-то роль. Но об этом я не сказала вслух. Я не интересовалась никогда — как живет Саул, а он в свою очередь никогда не интересовался тем, что происходит в моей жизни. Поэтому я была достаточно сильно удивлена, когда он налил мне стакан и неожиданно произнес:
— У тебя дома есть оружие?
Я чуть не поперхнулась и удивленно воззрилась на Саула.
— Зачем оно мне?
— В наше время никогда не знаешь — когда понадобится постоять за себя, — как-то уклончиво ответил Саул, — тебе бы не мешало чем-то защищаться.
Я подумала, что при тех событиях, которые разворачивались вокруг последние несколько месяцев, мне не поможет то, что стреляет и режет. Только то, что лежит в моей черепной коробке и может мыслить, находя выход из положения.
— Не беспокойся, дядя Саул, — я пожала плечами, — что такого может случиться, что не изменит хороший удар в пах или в глаз?
Саул хохотнул. Звук, который он издал, походил скорее на сипловатый короткий лай.
— Было бы так всегда, девочка, было бы так всегда, — Саул покачал головой.
* * *
Вероятно, что я становилась параноиком, так как весь вечер мне не давало покоя размышление над словами Саула и Гаспара, когда я вернулась домой. Я называла Гаспара тем именем, каким знала, но заставляла себя привыкать к тому, что этот человек на самом деле является другим. Однажды я и это знание станем одним целым, но сейчас мне было сложно соединить всё воедино.
Возможно, хоть этой ночью мне удастся поспать нормально и долго. Я обложилась подушками, такими мягкими и уютными, что казалось, будто я очутилась в большом гнезде. Подтянула одеяло, подтыкая его по краям, как в детстве, когда веришь, что подворачиваешь его, чтобы под него не забрались чудовища. Кажется, это сработало, и я заснула. Крепко, глубоко и без сновидений.
Первым проснулось обоняние. Оно ощутило отвратительный, тяжелый запах дыма, вползающего как рептилия в комнату. Затем завопил дыхательный центр мозга, когда в легких оказалась оседающая на стенках бронхов и будто бы закупоривающая их вязкая гарь из втянутого носом дыма. После этого все тело полностью проснулось, подчиняясь воплям всех нервных окончаний об опасности. Я вскочила с кровати так резко, что, и без того, задурманенная голова закружилась, и на меня почти бросился пол. В комнате стоял такой плотный дым, что, когда я включила маленький ночник, его серую массу можно было почти потрогать наощупь. Кашляя и закрывая рот и нос, я выглянула вниз. Где-то потрескивало пламя, не так интенсивно, чтобы подумать о бушующем костре, но достаточно для того, чтобы источать тонны дыма и угара.