Когда я еду в кабине промышленной фуры, согреваясь под чужой фланелевой курткой, я уже знаю, что прежний человек во мне остался там, на полу залитого кровью сарая. Водитель едет гораздо быстрее, изредка бросая на свою пассажирку встревоженные взгляды — ему совершенно не нужно, чтобы в его кабине оказался труп. На повороте я смотрю в зеркало заднего вида туда, где остался проклятый сарай. Тот, кто помог мне, уничтожил все следы того, что там происходило, и вместе с тем там медленно сворачивается в опадающий пепел Я прежняя.
Из больницы я вырвалась с боем. Позволив зашить рану на голове и обработать изодранные руки, я потребовала отпустить меня. Нет ничего необычного в моем состоянии, и я отнюдь не нуждаюсь в хороводе медперсонала и полиции. Которую точно собирались вызвать, судя по тому, как деревянели лица, когда в глаза врачам и сестрам бросались пурпурные браслеты на запястьях. Даже идиоту было ясно, о чем это говорило прямым текстом. Но мне совершенно не хотелось сейчас с кем - то общаться и пересказывать происшедшее. Оно потянет за собой масштабный круговорот, к которому я не была готова.
Им пришлось уступить, но с меня взяли клятвенное обещание, что при малейшем ухудшении я обращусь в госпиталь. Буду лежать дома. Ограничу нагрузку. И так далее. Я с пустыми глазами куклы кивала и соглашалась со всем. Когда меня спросили — нет ли родственников или друзей, которые могут меня забрать и побыть рядом, я чуть было не ляпнула первое имя, которое само невольно всплыло на поверхность. Но вовремя прикусила язык и покачала головой. Такси довезет меня до дома, а там я как - то сама перебьюсь.
Таксист подозрительно косился на меня. Лицо панды со сливово - черными разводами под глазами, на плечах — мужская фланелевая рубашка размеров на пять больше меня самой. На ногах — больничные тапочки. В следующий раз, когда он оглянулся, я весьма грубо огрызнулась, советуя ему следить за дорогой, а не пялиться на пассажира. Не стоило срываться, конечно, но состояние оцепенения сменилось усталостью, и внезапно очнувшиеся нервы слишком уж реагировали на раздражителя.
Он убедился в моей платежеспособности, когда я, шаркая, вернулась из дома и протянула ему карточку. На сегодня контакты с внешним миром были завершены, и я заперла дверь дома с надеждой, что все вокруг провалятся в преисподнюю. Лежать на спине было неудобно. На животе — тоже. Пришлось собрать подушки в кучу и оказаться в полусидячем положении. Я прикрыла глаза и смогла наконец вернуться к спокойным размышлениям, если только раньше не погружусь в глубокий сон.