— Какой разговор? Есть, разумеется!.. — отозвался с готовностью Даниелов, вопрос Карахана помог ему пробудиться ото сна и окончательно прийти в себя. — Из тех в первую голову, кто представляет рабочую аристократию, она числом не так велика, как на Западе, но такие люди есть…
— Вы говорите об этом, так сказать, теоретически или вам доводилось наблюдать это?
— Наблюдать, разумеется, при этом и последний раз в Петрограде — был приглашен домой к мастеру со «Светланы»… — отозвался Даниелов. — Такой старик, молодящийся, с усиками–стрелочкой, как у Петра. Нет, он был далек от хозяина, но, конечно же, белая косточка… Дистанция между ним и рабочим была большей, чем между ним и управляющим… Он сказал: «Большевики все учли, они не учли, что имеют дело с Россией. То, что они зовут Советской властью, это для Европы, а не для нас. России еще надо дорасти до Советской власти…
— Это как же понять: дескать, Советская власть — последнее слово науки… цивилизация, так сказать, а Россия — это все еще старина, так?
— Можно подумать и так… Он еще сказал: «Чтобы Россия доросла до Советской власти, надо не лишать ее еще сто лет собственности… Если есть локомотив истории, то это собственность, она, эта собственность, хорошо работает…»
— Однако этот ваш мастер с усиками–стрелочкой, как у Петра, усвоил науку своего управляющего… — бросил Карахан едва ли не в гневе. — Но выше управляющего ему не подняться.
Лев Михайлович сказал о проекте восточного департамента Чичерину, и тот просил всемерно ускорить дело.
Как и предполагал Карахан, Даниелов провел минувший день в беседах с коллегами–восточниками и явился к Льву Михайловичу с проектом, в котором можно было рассмотреть и некоторые детали.
К полуночи они одолели и этот вариант проекта, испив, разумеется, по две чашки крепчайшего кофе. Теперь можно было поговорить и на свободные темы и разговор, естественно, повернулся к Даниелову–старшему — Карахан не скрыл, что минувший день думал о нем.
— Откуда у него эта любовь к передвижникам?.. — не без сомнений начал Карахан. — Как мне говорила Крайнова, в музее изящных искусств он занимается западной живописью, не так ли?..
— Никто так быстро не становится русским, как армянин… — рассмеялся Даниелов. — Кстати, вы заметили; в русском, на котором говорит армянин, акцент нередко отсутствует…
— Так это тогда, когда армянин окончательно обрусел… — тут же среагировал Карахан.
Даниелов молчал, впрочем, молчать не было причин — реплика при желании могла быть в равной мере отнесена и к Карахану. Кстати, это могло повлиять на существо разговора, он мог стать не просто откровенным, но и доверительным.