— Полностью в вашем распоряжении, тем более, что горизонт чист, а поговорить и поспорить с умным человеком всегда приятно и интересно.
— Благодарю. Так вот, у каждого, даже самого лучшего корабля имеются свои достоинства и недостатки. А как вы представляете себе идеальный боевой корабль?
— Знаете, — усмехнулся Степан, — давайте поменяем 'идеальный' на 'совершенный', например. А то 'идеальный корабль' на то и идеальный, чтобы скорости света достигать.
— Конечно, конечно. Но всё‑таки?
— Вы имеете в виду корабль линии?
— Именно его.
— Хорошо. Итак: несколько более двадцати тысяч тонн водоизмещения…
— Сколько? — слегка ошалел Молас.
— Вы разрешили мне мечтать, Михаил Павлович, — широко улыбнулся Макаров. — Дослушайте уже. В такую махину можно будет впихнуть весьма мощную энергетическую установку, так что узла двадцать два корабль давать должен… Пять двухорудийных башен с пушками в двенадцать дюймов установленных в диаметральной плоскости, по две в носу и корме одна над другой и одна в середине корпуса. И никакого промежуточного калибра — только главный и противоминный — что‑то около шестнадцати орудий в сто двадцать миллиметров.
— Простите, Степан Осипович, но вы придумали какого‑то страшно дорогого и нереального монстра, — не удержался начштаба.
— А я ещё не закончил. Надёжное бронирование всех жизненно важных участков, как то погребов боезапаса или машинного отделения, противоминная защита на уровне самых лучших французских образцов… Ну вот так, если вкратце…
— Насколько я помню, вы были сторонником вообще безбронных линейных судов.
— Мир меняется, любезный Михаил Павлович. И я меняюсь вместе с ним. Каюсь: находился под впечатлением японо — китайского сражения в устье Ялу, где именно небронированные скороходы японцев решили исход битвы. Но наша последняя баталия с противником показала, что броня в генеральном сражении, безусловно, необходима. И броня надёжная. Нужно не 'помазать' судно бронёй, а надёжно защитить все его участки борта, попадание в которые чревато выводом корабля из строя или вообще его гибелью.
— Прошу прощения, ваши превосходительства, — подошёл к адмиралам Щенснович. — Телеграмма с 'Новика'.
— Что там? — немедленно повернулся к командиру броненосца Макаров.
— Наблюдают на норде японский крейсер. Почти наверняка — 'Адзума'.
— Если почти наверняка — значит наверняка. Этого трудно спутать с кем‑то ещё в дальневосточных водах.
Силуэт броненосного крейсера 'Адзума' действительно был легко узнаваем — третья труба стояла на нём в значительном удалении от первых двух.