(Звук пофыркивания летуч),
Легким ржаньем — то громче, то тише —
Пересмеиваясь
чуть-чуть.
Их не видно. И лишь (слышат уши)
Шорох тел,
как мешок, неуклюжий.
Ворохнется там или тут...
Кони бродят себе. И жуют.
Что-то тайное чудится в этом:
В черном небе теплым летом,
Силуэт — за силуэтом,
Тонут лошади. Хрупают зерна...
Мирный шорох ночью просторной.
И еще не кричат петухи.
И откуда-то запах реки.
Хорошо как! Запомню все это,
И в ушах унесу, не в глазах:
Ночь. Тепло. Тишина.
Планета,
Где две лошади бродят в овсах.
1962.
Едва над речкой облака засвечены,
Я погружаюсь в ее плоть и стыдь.
Реки глубокость, как объятья женщины,
Какая нега в ее волнах плыть!
Вся ласковая, властная, глубинная,
Река, стихия, за волной волна,
Собой обхватывает, как любимая.
Нагая, ночью, нежности полна.
Раскинутые руки — улетание,
Раздевшаяся женщина — река.
Ее бока, и грудь, вся нагота ее:
Волны любви, где бедер берега.
1984.
Поднимусь будораныо, уйду туда,
Где в тумане весь луг утопает, где
Проступает в рассвете лесная даль
Тихо-тихо, как негатив в кислоте,
Я пойду без тропы, туда, в синеву,
Как росисты луга, серебристо рябы!
Словно лампочки матовые, в траву
Туго ввернуты дождевики-грибы.
Ах, как дышишь... Как душу простор свежит!
До опушки дойду, ничей, удалой,
Только ветер верхушки ольхи взворошит
Над свободной моей головой.
А поляна — вся спит, в лучистом дыму,
Вся таинственная, словно из мглы.
На нее, заговорщиками, по одному
Незаметно являются сосен стволы.
Разгорается день— где верхов прибой
Над тобой затих, где трава-мурава,
Где лиловый вереск перловой крупой
Обсыпает штаны, задеваешь едва.
Пережду и грозу, никуда не спешу
В гулких шумах, в порывах дождя.
Я с собой на свидание прихожу,
В одиночку в леса уходя.
1981.
Все глубже в лес: в тьму, в глушь такую
Иду я и смертельно тоскую.
Лишь белка вдруг, с вершины зеленой
Слетевши на обломанный сук,
Застынет, вся, на миг, изумленно:
«Какая ти-ши-на вокруг!»
Сама — вся миг, вопрос, чуть слышно:
Как глухо? как немо? как же так?
И хвост ее, изогнутый пышно,
Той тишины вопросительный знак.
Замрет, растаращит глаза, «как тихо!»
Зверек!.. И легче становится мне.
И нет уже ни беды, ни лиха
На этой, единственной, земле!
1987.
Дождик слабеет, все хлипче
Крап по цветкам, по их клапанам...
Вдруг просияет, улыбчив,
Дымчатый лес, весь закапанный.
Вдруг: неожиданно светел,
Лес широко улыбается.
Так улыбаются дети,
Медля, когда удивляются.
Птицы витийствуют! Сыпятся
Трели, каскад золотой,
Вслушались сосны на цыпочках: