хобби дурех и нерях,
Печалюсь по ящику почтовому,
Который висел на моих дверях.
Скворешник надежд,
обещании, желаний:
Почтовый ящик
жилья моего.
Как много тогда открыток, посланий
Со света всего ныряло в него!
Он каждое утро
выкладывал вести,
Когда открывал я его —
в пролет
Он гулко грохотал своей жестью,
Так жеребенок весело ржет.
Уедет, бывало, моя королевна.
Уже там белеет конверт большой.
Какой он был домовитый, верный,
Железный, а с доброй такой душой!
Пускай доставка
ведется иначе,
Пускай век блоков, схем, ЭВМ,
А я по старому ящику плачу.
Кому печаль свою повем?
Я плачу... по женщине настоящей.
Тогда я был счастлив и независим,
Тогда в скворешник почтового ящика
Так часто влетали птенцы ее писем!
1979.
Ты мне близок, милый клоун, очень,
Потому что — так сосредоточен,
Так — на цыпочках, так тих,
Хочешь зайчик на полу схватить.
Хвать! А он увиливает снова,
Не поймать нам зайчика такого,
Он как сон! О, он как сон:
Слишком зыбок, слишком невесом.
Вновь крадешься, терпелив, как дервиш.
Ты мне близок, чудик ты мой милый:
Тем, что не лавируешь, а — веруешь!
Тем, что ловишь свет — неуловимый!
Что мечта влечет, а не любая...
Тем, что плюхаешься, расшибаясь.
Цирк смеется. Но творишь ты это
Ведь не ради смеха — ради света.
И глазеют все, и веселится каждый:
Вот какой забавный дурачок!
Слушай, клоун, а вот я однажды
Зайчика поймал... да не сберег...
янв. 1979.
Если б — всего-навсего разлука:
В разных странах мы, краях, лесах:
Если бы мы были друг от друга
Хоть на самых крайних полюсах.
Вся война, эвакуация
(Как оно и было в прошлый раз),
Плен, который лагерем наказывается,
Если бы разъединили нас.
Если б лишь пространство или время
Не давали мне тебя любить…
О, все это пустяки, поверь мне!
Ведь жива надежда: «встрече быть!»
Господи, любые льды и реки,
Горы, можно все преодолеть!
Но меж нами, разлучив навеки,
Встала — смерть.
1979.
Мертвые зовут живых,
Один закон над нами:
Сначала теряем любимых своих,
Потом уходим сами.
Но ради них, любимых,
Ради их жизни — в нас, —
Чтоб ни было, жить должны мы.
Чтоб свет их не погас.
Теперь я Тебя носитель.
Я Имяносец твой.
Хоть режьте меня, казните,
Я должен шагать: живой.
Я знамя Твое простер
Над выправкой офицера.
Вот так — шаг держит — парламентер —
Уже в наводимых прицелах.
март 1986.
ПРОЩАНИЕ
(через десять лет)
Кончено. Ушла. Ушла напеки.
И меж нами: не моря, не твердь,
Господи, и не хребты, не реки...
То, что непреодолимо: смерть!
О, все кончено! Мы отлюбили.