На очередной встрече Ольга была сильно взволнована. Накануне муж, на которого был зарегистрирован телефон Ольги, взял распечатки ее звонков и СМС-сообщений, так как стал что-то подозревать. Он увидел номер абонента, с которым Ольга говорит по многу раз каждый день, позвонил любовнику жены, сообщил ему, что обо всем знает, и предложил встретиться. Мужчина признался, что у них с Ольгой есть отношения, он ее любит и готов на ней жениться.
Муж ничего не сказал Ольге. Но вечером, когда дочь уже лежала в постели, он пришел домой со своими родителями и закатил, по словам Ольги, безобразный скандал. Родители супругов кричали друг на друга, муж – на Ольгу. Девочка проснулась и начала плакать. Семья Ольги стала выгонять Сергея и его родителей. Выпивший Сергей использовал ненормативную лексику и еще долго стучал в дверь. Дочь была очень напугана. Ольга же сказала, что рада: все разрешилось, и теперь можно спокойно разводиться.
Через три дня она позвонила мне и попросила о срочной дополнительной встрече. Она была крайне расстроена. Ольга узнала, что в детском саду дочь вела себя весьма странно. Она стала истерически смеяться и ругаться матом на детей и воспитателя. Я дала ей телефон детского психиатра и психолога.
На следующем сеансе Ольга сказала, что диагноз поставить пока не могут – то ли навязчивые состояния, то ли шизофрения. Врачи собрали консилиум. Девочка, по словам матери, выглядит как сумасшедшая. С ней невозможно гулять на улице, ее нельзя водить в детский сад – она часто дрожит, продолжаются вспышки нецензурной брани. Еще через неделю она позвонила и отменила нашу встречу. Она уезжала с дочерью в Москву на консультацию к профессору – девочке стало хуже. Она часто плачет и говорит, что «плохие слова сами из нее выскакивают». Я спросила, что происходит с семейными отношениями. Оказалось, что как раз перед ухудшением состояния дочери Ольга рассказывала по телефону подруге, что уходит от Сергея. Это услышала дочь, после чего она начала кататься по полу, бормотать и ругаться. Иногда девочка вполне нормально и осмысленно ведет себя несколько часов, но потом в ней будто что-то перещелкивает – и она снова бранится. Особенно часто она ругает саму Ольгу, называя ее ужасными словами. Когда Ольга говорила мне об этом, чувствовалось, насколько сложно, болезненно и неприятно ей этим делиться.
Вернувшись из Москвы с предположительным диагнозом ребенка «невроз навязчивых состояний», Ольга пришла ко мне еще на две встречи. На второй она рассказала, что помирилась с мужем и собирается переезжать в новую квартиру. Ольга была в церкви и решила, что, видимо, Бог наказал ее за развратное поведение болезнью ребенка и теперь она должна просить у мужа прошения и жить с ним. После примирения Ольги с мужем девочка стала ругаться меньше. Но у нее появились нервные тики.