— Понял, — усмехнулся Мотыль. — Живу я неправильно, Потому что в землянке не ночевал, а хочу слишком многого — мерзлую картошку не ел.
— Жил ты правильно, — сказал Борис, — честно учил детей. Но обезьяна потому стала человеком, что захотела определенности, надежного жилища. А тебе взбрела в голову дурь. Тем, что человек переносит в шестнадцать лет, ты заболел в тридцать, может, и от безделья, — и кричишь: «Конец света!» Пройдет, как и у других!
— Правильно ли жил — мне виднее, — сказал Мотыль. — Посмотрел я на твою жену, на твою кислую морду — сам-то, что, Татьяну забыл?
Он вдруг зашарил у пояса и опустил глаза:
— Черт, где-то нож потерял…
— Моя жена — хороший товарищ. И любовница, — раздельно и твердо произнес Борис.
Он имел право так сказать, хотя, когда думал о близких женщинах, испытывал два рода чувств. При мыслях о жене всегда трогательные, как и полагается. Когда вспоминалась та, из прошлого, — будто тревожил старый рубец перед непогодой. Хорошо, что человек несовершенен и забывает прожитое. Он всегда отгоняет это ощущение заросшей раны, отогнал и сейчас. Но пояснил, чтобы у Мотыля больше не оставалось сомнений по этому поводу:
— Мы не подходили друг другу, ты прекрасно знаешь…
— А вот не хочу знать! «Не подходили», «не пара…». — Мотыль вновь начал махать руками. — Нет такого закона, если двое хотят жить парой! Нет!
— Ты с этим законом уже столкнулся, — криво усмехнулся Борис, и Мотыль исподлобья, посмотрел на него. — Любовью можно оправдать все, что угодно, — вредное, опасное и ненужное! И люди простят — все понимают, что любовь, как говорится, зла. Ты считаешь, счастье двоих дороже несчастья десяти? Забудь на минуту о себе, о том, что твое горе самое главное! Ведь вот, глядя на тебя, все мужчины-учителя станут провожать десятиклассниц домой. А последствия? И правильно, что тебя наказали!
— Дать тебе волю — ты показательные казни на площадях устраивать начнешь, — тихо оказал Мотыль.
Он бросил немытую кружку в мешок, встал на лыжи и обронил:
— Поищу нож.
Борис ничего не ответил. Они и так наговорили много лишнего. А был ли в их споре смысл, если признаться честно? Разве могут разговоры что-либо изменить в уже случившемся?
Человек слаб и то, чего не понимает, чаще всего отвергает, думал Борис. С ним жизнь не церемонилась, почему же он должен жалеть Мотыля? Горькие слова, обидные, но ведь это — правда. Вот про Колыму действительно зря упомянул. Мотыль знает, что он туда не за подвигами, а подзаработать ездил. Ничего, время, как всегда, сгладит углы, и все наладится. А если они подстрелят глухаря — раньше помирятся. Мир, как и жизнь, прост, если хорошо усвоить, что все в нем — материально. Но выбирая между этим всем и другом, надо, конечно, выбрать человека — такой закон людей. Об этом и в газетах пишут.