Во взгляде Кристы я отчётливо увидел жалость. Она, мать вашу, жалела меня! И тогда тормоза почти полностью отказали. Ярость багровой волной затопила сознание. Я был готов бороться и мириться со злостью, ненавистью и даже презрением в любимых глазах, но жалость… Слишком унизительно! Да как она смеет жалеть меня? Она… Меня?!
Заметив мою ярость, девушка испугалась. Я видел этот страх во взгляде и был этому рад. Всё лучше, чем жалость. Мне было плевать на всё, хотелось отплатить болью за боль. Ну, или страхом. Я наслаждался ужасом в серых глазах. И лишь спустя час, когда эмоции улеглись, а в голове прояснилось, я испытал как на меня многотонной плитой навалилось чувство вины. Мне было до дрожи стыдно за этот срыв, за то, что я позволил себе такое поведение в её отношении. Я извинился, но легче не стало. Стало только хуже.
Теперь в её взгляде я постоянно улавливал убийственную жалость, которая ранила сильнее самого острого ножа. Даже секс утратил свои краски, превратившись из шквала огня и страсти во что-то непонятное. Это чувствовал не только я, Криста как-то сказала, что я стал слишком груб в постели. Ещё один удар. Даже тут я всё испортил.
Руки опустились окончательно, и я просто начал плыть по течению. Криста пыталась меня как-то растормошить. Ей не нравилась ситуация и моё поведение, она жалела меня. Но мне это было нахрен не нужно. Потому я игнорировал все её попытки заставить меня жить, как раньше. Зачем? Меня вполне устраивало почти всё. Утром я мог насладиться её обществом, которое приносило наслаждение и боль. Мне было чудовищно стыдно за вечера, но я не хотел ничего менять. Так бы, наверное, и продолжалось ещё долго, пока я не встретил Тима, того самого приятеля, который предложил мне расслабиться.
— Приятель, — произнёс мужчина, разглядывая меня, после очередной «дозы счастья». — Ты бы не увлекался этим дерьмом. Как способ иногда отдохнуть, это самое оно, но проблемы ты этим не решишь. Чтобы не происходило в твоей жизни, ты этим сделаешь только хуже. Так что завязывай, пока окончательно не подсел. Ты уже выглядишь, как торчок.
Его слова имели оглушающий эффект. Заставили меня впервые задуматься над тем, что я делаю. Как человек, который львиную долю времени толкал дурь на улицах, а потом стал источником её распространения, я как никто другой знал, что может сделать с человеком подобное зелье, потому всегда избегал подобной дороги. Не зря говорят, что среди наркоторговцев очень мало зависимых от собственного товара — примеры-то прямо под носом. А что сейчас? Куда я качусь?