Какая искренность в глазах, а пыла сколько! Он так восхитительно играет или в самом деле не понимает, как отвратителен?
— Ты альфонс и проститутка, — к чертям мягкость и обходительность.
— Ах, вот оно в чём дело, — прищуривается Эндрю. — Осуждаешь. Ты ведь правильная у нас. Только вот ответь на вопрос, чем эта работа хуже другой?
— У всех своя мораль, как по мне, так это грязно и омерзительно. Я себя грязной ощущаю из-за того, что имела с тобой что-то.
— Это хорошие деньги.
— Деньги не стоят того, чтобы ради них продавать честь и совесть.
— Можно подумать, окажись я портовым грузчиком, которому нужно неделю копить деньги на букет цветов, ты бы со мной связалась.
— Именно! Потому что грузчик, честная, хоть и низкооплачиваемая работа!
— Да брось, Криста. Кому ты лжёшь? Ты сама сколько зарабатываешь? К какой жизни привыкла?
И тут я поняла, что зря тут время теряю. У Эндрю свои понятия, причём очень распространённые в наши дни, а именно: деньги не пахнут. Кому-то данная философия хорошо знакома и весьма близка, но не мне. Не понять мне, как можно продавать себя за бумажки в убеждении, что только они что-то значат в нашем мире. А как же честь, совесть, собственное достоинство? Их можно списать, выбросить за ненадобностью? Может, я слишком правильна, наивна и даже глупа по меркам нашего жестокого мира, но мне этого не понять. Как и Эндрю никогда не понять, почему в моих глазах лучше быть портовым грузчиком, чем элитной проституткой. У нас разное понятие морали и ценностей. Странно, что мы вообще когда-то сошлись. Не понимаю, как не увидела этого раньше. Может, просто не хотела видеть? Одно ясно, дальнейший диалог не имеет смысла.
— Прощай, Эндрю. — произнесла я тихо, без злости или раздражения. Не было их. Была лишь жалость к человеку, который так себя не ценит и так стремится к деньгам, что готов ради них на лечь в постель с кем угодно.
Развернувшись, я продолжила свой путь к выходу. Мужчина ещё что-то кричал мне. Звал. Просил о разговоре. Я не повернулась. Зачем?
Оказавшись на улице, я всей грудью вдыхая прохладный воздух. Странно, но я не ощущаю боли или ненависти. Брезгливость, да. Мне кажется, будто Эндрю осквернил моё собственное тело, прикатывая свои шары ко мне после этих пенсионерок. Невольно меня передёргивает, и я стараюсь не акцентировать на этом внимание. Выбросить из головы, как ненужный хлам.
Сквозь морок тоски на меня снисходит чувство лёгкости. Словно огромный груз сбросила с плеч. Вроде бы должна выть от боли, реветь крокодильими слезами, проклиная судьбу-злодейку, а мне наоборот становится удивительно спокойно. Мысли плавные и чёткие.