Юля, думая об этом, шла в школу и не заметила, как быстро дошла. Войдя на школьный двор, удивилась, какой он чистый — дети вчера, видать на уроках труда, разбили ломом лед, собрали прошлогодние листья и мерзлую траву, подмели, обложили грядки и дорожки кирпичом, выкрасили его белой краской.
Уже совсем рассвело, выплыл краешек большого красного солнца. За ночь подморозило, под ногами хрустела подмерзшая земля, молодой ледок.
Юля отперла дверь столовой, сняла и повесила в коридорчике пальто, накинула халат и сразу затопила плиту. Дрова в школе были сухие, разгорелись быстро. Она налила в котлы воды и поставила их на плиту, а сама села чистить картофель.
…Когда на кухне все было готово, приятно запахло, послышались шаги. Это шли завтракать те, кто жил в общежитии. Юля глянула в окно: следом за детьми шагал и Владимир Семенович — высокий мужчина в широких брюках и в длинном пальто, в весенней шляпе. Он выглядел немного комично в слишком просторной для него одежде, и Юля, увидев учителя, усмехнулась.
Дети поздоровались с нею и выстроились возле окошка. Владимир Семенович тоже поприветствовал ее, но в кухню не зашел, сел в зале и стал ждать, пока она подаст завтрак детям. Только когда дети уселись за стол и начали завтракать, и он подошел к окошку, заглянул в него, показав Юле загорелое лицо с немного толстоватым носом, высоким белым лбом и лысиной, которую он аккуратно прикрывал редкими волосами, улыбнулся и подал ей букетик подснежников.
— Спасибо, — поблагодарила Юля, взяла цветы и поставила их в банку с водой.
— Пожалуйста.
Радостная улыбка все еще освещала лицо учителя, довольного тем, что Юля охотно приняла его подарок и также, видимо, тем, что отказала городскому шоферу (слух об этом кто–то разнес по деревне). Узнав об отказе, он сразу повеселел, еще деликатнее и приветливее стал разговаривать с нею, но о своих секретах ничего не сказал, ждал, наверное, более подходящей минуты для этого разговора.
Юля подала ему завтрак — котлету с картофельным пюре, кислую капусту, стакан кофе с куском белого хлеба.
— Как вкусненько пахнет! Золотые руки у вас, Юлья- на Ивановна, золотенькие!
— Руки как руки, — отозвалась Юля. — Как у всех женщин.
— Нет, не скажите, — покачал головой пожилой учитель, — не как у всех…
— Шутите вы, надо мной, Владимир Семенович.
— Что вы! — тихо, чтобы не услышали дети, проговорил он. — Что вы! — бросил быстрый взгляд на нее, улыбнулся, худые щеки его покраснели; смущенный, он понес к столу тарелки с едой.