Юля говорила так и думала: сумеет ли уговорить его отказаться от нее, или надо намекнуть ему, что она не может сойтись с ним без любви и тогда он поймет, перестанет женихаться.
— Я ищу хорошего человека, а не кого–то там… — возразил Владимир Семенович, сказал это, как наивный хлопец, не поняв ее. — А вы на себя наговариваете: и работа ваша хорошая, и умом, красотой не каждая учительница с вами сравнится… Очень вы добры, умны, чутки к человеку. Я уже прожил на свете не так мало, повидал людей, но таких, как вы, немного встретил. Встреча с вами — великое счастье… Вам веришь сразу, вам трудно отказать… Если вы согласитесь породниться, свадьбу нам, Юльяна Ивановна, большую, может, и не надо устраивать, не молоденькие жених и невеста, людей веселить не собираемся, а родичей близких ваших, учителей наших позвать можно… Расходы я возьму на себя…
Юля молчала, только по щекам ходили желваки; притих и учитель, очень волновался и ждал ответа.
— Чего ты там молчишь? — не выдержала, подала голос с печи Наталья. — Скажи человеку что–нибудь одно: примешь хозяином или нет? Я только скажу — подумай хорошенько, как жить будешь… Сейчас это не жизнь, когда приходится самой, бабе, в лес ездить, дрова пилить, колоть, когда ребенок без мужчины растет…
— Тихо вы, мама, — попросила Юля, поморщившись.
— Скажите что–нибудь, Юльяна Ивановна, — дрожащим голосом проговорил Владимир Семенович, то и дело вытирая платком лоб и ладони рук.
— Что я вам, Владимир Семенович, могу сказать, — понурилась Юля. — Задумали вы серьезное, серьезного хотите, а у меня еще и сын. Мне и о нем думать надо, не только о себе… Глядеть за ним вы будете, но станете ли вы ему отцом?..
Учитель растерянно молчал, не зная, что сказать.
— Я не упрекаю вас, но боюсь… — только и сказала Юля, чтобы как–то остановить это сватовство.
— Я понимаю вас, Юльяна Ивановна. Вы мать. И я, отец, понимаю вашу тревогу. Но ведь не только мне трудно оставаться одному, трудно и вам. Вы же молоды, не станете весь век жить одна, вот так кручиниться…
— Да как–то будем жить, — промолвила Юля. — Что сами сделаем, в чем–то люди помогут. А что на душе будет — только сама буду знать. Если бы забылось все, пришло новое, так и жить можно бы по–новому. А я не могу так быстро менять… то одно, то другое…
— Оно так, — кивнул головой Владимир Семенович. — Может, кто не понимает вас, я понимаю. Чувствую, вы говорите то, что у вас на сердце. Может, и правда, вам еще надо побыть одной, оглядеться и найти настоящее, полюбить. Только тогда вы опять будете счастливы… Но не подумайте, что я хотел вас обидеть, посчитал, что я, лысый старик, только и буду вам нужен… Я по–другому… Я —. — он запнулся, — да скажу все, сколько еще мне несмелым быть, таить в себе хорошее… Я люблю вас, так люблю… Бывает это с человеком… Даже и не думал…