— Посидите еще, — продолжала мать, — Ночь долгая, выспитесь.
— Ночи, правда, длинные сейчас, но спать не хочется, — сказал Владимир Семенович, поглядывая на гладко причесанную, в новой кофте, красивую Юлю, которая весь вечер скучала, не пила, не знала, куда положить руки, куда глядеть, о чем говорить с таким неинтересным собеседником.
— Посидите еще, — снова попросила мать, — поговорите и выпьете еще.
— Разве с Юльяной Ивановной, — смутился гость.
— Посидите, поговорите, — приглашала Наталья, и пожилой, лысый Владимир Семенович вспыхнул от смущения, стесняясь, как подросток, завертелся на стуле.
— Разговор наш, Наталья Петровна, один, — волнуясь, дрожащим голосом промолвил он, — стыдно мне так говорить, но скажу. — Он вздохнул, опустил голову. — В мои годы можно уже внуков иметь, а я все никак не могу прибиться к берегу, несет меня вода, бросает… Увидел вот Юльяну Ивановну, ну… Ну, и я, как молоденький… И Юльяна Ивановна тоже одна томится. Горюете вы, горюю я… Надо, чтобы вы… Ну, взяли меня в свой дом за хозяина. Сельскую работу я могу делать, за мальцом глядеть буду, и вас, старую, не обижу…
— Договаривайтесь вы уж с ней, с молодою, — спокойно, но, кажется, в душе очень довольная, сказала Наталья. — Мне жить на этом свете мало осталось. А она пускай сама смотрит, что делать, что вам сказать. — Она встала, решив, что сказала свое, и полезла на печь, где, притихший и настороженный, сидел и поглядывал на всех внук.
Старуха сняла с ног валенки, поставила их сушить, а галоши с них бросила вниз, на пол. Делала это и ждала, что скажет Юля. Но та ничего не говорила, опустив голову, смотрела на стол и молчала, потому что не хотела ни обидеть доброго человека, ни подшучивать над его стеснительностью, но и пообещать ему ничего не могла.
— Давайте, Юльяна Ивановна, все сегодня решим, — снова смущенно краснея, сказал Владимир Семенович. — Знакомиться нам не надо, вы хорошо меня знаете, а я вас… Не один месяц вместе работаем… Я намного старше вас, но это, думаю, не беда. Возьмете — останусь у вас, очень уважать всех буду и за мальчиком вашим присматривать буду, я ведь не молоденек, упрекать вас за него не стану. Ведь и сам был женат, не ужился, развелись… Если откажете, то обиды держать не буду, но уеду отсю^- да, не смогу тут жить и вас видеть… Если бы вы знали, как вы пришлись мне по сердцу, как мне радостно даже поговорить с вами…
— Я верю вам, Владимир Семенович, — не поднимая головы, сказала Юля, — знаю, что вы не станете говорить не то, что думаете. Знаю, человек вы умный, скромный, хороший учитель, душа у вас добрая… Только вы подберите себе учительницу какую–нибудь, женщину разумную, по себе: наша жизнь известная, крестьянская… И работа моя такая, поварская: стараться повкусней сварить… А вам надо взять учительницу, чтоб и поговорить было с кем и чтоб она работу вашу понимала.