«Успею еще», – решил Сенкевич. Формулу он запомнил наизусть и все время мысленно повторял. Листок сунул во внутренний карман пиджака. Не давала покоя мысль: откуда эти расчеты у доктора? Почерк, которым они были сделаны, ничуть не напоминал закорючки Уотсона. Сенкевич снова взял книгу, раскрыл. На титульном листе синела печать с изображением дворянского герба и надписью «Баскервиль».
Получалось, книгу неугомонный доктор взял почитать в поместье, где был весной. Или украл?.. Скорее всего, листок уже лежал там. А возможно, Уотсон использовал книгу как тайник, чтобы вынести записи. В памяти доктора ничего не обнаружилось – события в Баскервиль-холле были как будто подернуты серой дымкой.
Чтобы отвлечься и успокоиться, он снова взялся перебирать бумаги Уотсона. Заметки о пациентах, диагнозы, рецепты настоек… Вдруг на глаза попался лист, запись на котором явно была сделана с помощью черной копирки – строчки слегка размазаны, кое-где даже стерлись. Судя по заломам, лист складывался вчетверо, наверняка чтобы отправить его в конверте. «Первый отчет из Баскервиль-холла», – гласило подчеркнутое заглавие.
В надежде, что это хоть немного освежит память Уотсона, Сенкевич принялся читать: «Дорогой Холмс! Отправляю вам свой первый отчет, как и обещал. Зная, как небрежны вы бываете с бумагами, дублирую записи и второе письмо адресую себе самому… – Сенкевич хмыкнул. Он с трудом представлял себе, как можно относиться к документам еще небрежнее, чем Уотсон. – Пока ничего существенного не произошло…»