Знак Потрошителя (Удовиченко) - страница 64

Наговорившись, доктор Друитт схватил бокал, не глядя опустошил его:

– За френологию! Вы очень интересный собеседник, мистер Холмс!

Спустя полчаса толстяк раскраснелся еще сильнее, принялся рассказывать несколько более пикантную, чем положено в приличном обществе, историю. Сенкевич умело перевел разговор на нужную тему:

– Ходят слухи, что и принц Альберт Виктор, ваш пациент, не чужд милых шалостей.

– Это преуменьшение, – расхохотался доктор Друитт. – Могу с уверенностью сказать: его высочество обошел все притоны и злачные места столицы!

– Не может быть, – подыграл Платонов. – Вряд ли особа королевской крови отправится, к примеру, в Уайтчепел.

– Именно там чаще всего и пробавляется Альберт Виктор, – махнул пухлой ручкой доктор. – Он неразборчив и всеяден, что, увы, сказывается на моей работе.

Сенкевич посмотрел вопросительно.

– У него сифилис, джентльмены, – уныло проговорил толстяк. – Приобрел, разумеется, в одном из публичных домов. Причем болезнь прогрессирует стремительно. Это сказывается и на состоянии всего организма, и главное – на душевном здоровье принца. – Он понизил голос: – Его высочество стал раздражителен и предельно злобен. Иногда на него находят сильнейшие приступы гнева. Тогда мне кажется, он готов убить…

– И как же вы справляетесь, доктор? – сочувственно спросил Дан.

– Увы, джентльмены, медицина не знает надежного средства для лечения этого недуга. Некоторым больным везет, и они исцеляются. Но, боюсь, у его высочества не тот случай… Однако вот уже два дня у принца Альберта период просветления. Он на удивление спокоен и добродушен. Наконец я смог хотя бы выспаться.

– А что, ему бывает особенно плохо по ночам?

– Как и всем безумцам, – покивал толстяк. – Ночь – время сумасшедших. Принц обычно дремлет днем, а после полуночи на него находит жажда деятельности. Несколько раз он даже уходил из своей резиденции, умудрившись проскользнуть мимо охраны и слуг. Никто не знает, где он бродит. Впрочем, не такой уж и секрет. Скорее всего, навещает любимые злачные места. Хотя болезнь нанесла удар и по его мужским способностям. Это тоже вызывает у него бешенство и приступы ненависти.

– Ненависти к кому? – напрягся Платонов.

– К виновницам его состояния, разумеется. Он питает к публичным женщинам двойственные чувства: с одной стороны, не может обойтись без их услуг, с другой – болезненно ненавидит.

Сенкевич покосился на Платонова, словно говоря: «Ну что, убедился?» Капитан едва заметно пожал плечами, мол, это еще ничего не доказывает. Но, судя по всему, задумался.

Решив, что вызнал все возможное, Сенкевич попытался перевести разговор на более безопасные темы: