– Н-нет… увольте, юноши… я лучше на матрасе… – неуютно поежилась и отступила на шаг герцогиня.
– А я на круге… или уж вплавь… как-нибудь… – передернула плечами и попятилась Грета.
Отступление женщин грозило стать массовым… если бы не наткнулось на стену. И имя ей было Изабелла.
– Тетушка Жаки, Грета, – непререкаемо проговорила она, строго сдвинув брови, вздернув подбородок и скрестив воинственно руки на груди. – Сожалею, но мы обсуждаем здесь не условия морского круиза. Шевалье де Шене прав: если она не потонула до сих пор, то не потонет и до тех пор, пока мы не найдем эту несчастную вторую пристань. В конце концов, это же рыба. И утонуть она не может по определению.
– Но… – встретив сопротивление там, где не ожидала, потерянно пискнула крестьянка.
– Но, вообще-то, я не поняла: чьего жениха мы собираемся вызволять? – ехидно напомнила ее высочество. – И время, кстати, идет!
Грету больше не надо было уговаривать. С таким видом, словно будь эта рыба всё еще живой – и это не остановило бы ее, крестьянка подобрала юбку и решительно перескочила через выставляющиеся над краем причала страшные зубы. Де Туазо, влекомая племянницей как буксиром, неохотно последовала за ней. Последним – с чувствами многими и смешанными,[50] на борт «Золотой рыбки» вступил его премудрие. И сразу с видом ведущего эксперта Белого Света по управлению механическими рыбами устремился к шевалье.
– Ну и что ты делаешь, чтобы заставить мою рыбу плыть? – словно суровый экзаменатор, вопросил маг. Вместо ответа де Шене отступил с похожего на резиновый коврик языка под лобную кость и протянул руку туда, где у нормальных рыб находился бы мозг. Агафон, следуя взглядом за указующим перстом, задрал голову и присвистнул.
Над головами их, вместо ожидаемой гладкой – или не очень – меди, зияла низкими сводами озерной пещеры пустота: верхняя часть спины у рыбы отсутствовала, что делало ее и впрямь похожей на лодку. А там, где условно кончалась верхняя челюсть и начинался лоб, висело нечто, больше всего напоминающее поверхность рабочего стола из мастерской какого-нибудь эксцентричного мага. Светящиеся зеленым и красным крупные плоские пуговицы расположились в странном узоре, маленькие толстые железные колеса с четырьмя не менее упитанными спицами выросли тут и там как нелепые грибы, круглые окошечки, напоминающие циферблаты курантов – тоже с одной стрелкой, но циферок где-то больше, чем двенадцать, где-то меньше – таращились на их макушки немигающими стеклянными очами… Посреди столешницы из двух параллельных длинных прорезей торчала верхняя половина костыля.