Шли медленно, рука об руку, улыбались, а кругом алмазами вспышек сияло солнце по раздробленному снегу.
— По Гиблой тропе прошел, — повторила женщина. И прибавила тихо, ласково и горделиво: — Вот какой ты у меня!
И от этих чудесных слов растаяла недавняя тревога и такими нестоящими показались сегодняшние обиды.
Прежним следом возвращался Ефим Иванович. За день в горах произошли перемены. Лыжня, нечетко прогладившая корку наста, временами совсем исчезала. На крутом подъеме дорогу загромоздил навал сползшего снега. Это было предостережение!
Ныряя в ухабах, проваливаясь по пояс, Ефим Иванович перелез снеговой завал. Дальше подъем был положе, наст плотнее и веселое спокойствие опять овладело им.
Аммонал оттягивал заплечный мешок. Тяжесть напоминала о том ликовании, которое встретит его там, на Джинде. Мысли обгоняли действительность: мерзлота уже взорвана. Джиндцы выполнили программу, победили в трудном соревновании. И во всем этом славном деле не последнюю роль сыграет и он, Ефим Иванович… Хорошо! Не зря он, стало быть, путается на белом свете, не зря его любит голубоглазая Ариша!
В этих мечтах и не заметил, как добрался до ущелья. Почти совсем не запомнил его вчера.
— У-ух, высота какая! — жмурился он на скалы, выпершие из снега двумя полированными стенами. Взглянул и на небо. На востоке оно розовело — загоралась заря. Потер рукавицей замерзшее ухо и запнулся.
Впереди, на расстоянии метра от лыжи, раскрылась черная трещина провала.
Ефим Иванович круто вертнул направо. И почувствовал, как, оседая, под ним заколебался наст.
Отчаянно побежал к скале, а за ним, нагоняя, рушился снег пласт за пластом, расширяя пропасть.
Успел все же выскочить на твердое место и встал, прижимая руку к колотившемуся сердцу. Впереди, на снегу ущелья, словно пролили полосами чернила. В провалах чернела бездна, скрытая под висячим снежным мостом.
— Вот так попал! — невольно сорвалось. — А теперь куда?
А теперь даже назад идти было страшно. Может быть, наст, по которому он минуту назад проскочил, не выдержит повторного давления и провалится.
— Что же я, — в голос взмолился Ефим Иванович, — так и буду, как козел, на отстое стоять?..
Ощутил весь горький комизм своих слов и, махнув рукой, заскользил назад, напропалую. Благополучно выбрался из теснины. Облегченно передохнул.
— Буду такие места обходить.
А уж звезды бледнели в светлевшем небе. И розовым куполом засветился голец Хар-Азыр. Огибать ущелье было очень трудно. На перевале пришлось карабкаться через скалы, ухитряясь не выпустить лыжи и предохраняя коробку с капсюлями от случайного удара.