Никаких тактических действий я с Максимовым толком не обсуждал. Пусть пока все идет своим чередом. Начнет Робертс, вот тогда сразу станет ясно, поменялись у него планы компании или нет. А пока мы подготовим ресурсы — поставить заграждения из колючей проволоки и заминировать некоторые участки местности никогда не поздно. А еще, просто просится, отправить пару командо с толковыми командирами к бриттам в тыл, чтобы перерезать коммуникации. Дело в том, что фельдмаршал под предлогом повышения мобильности своих войск, принял волевое решение, отделить от частей обозы и свести их в настоящие обозные поезда, порой не успевающие за войсками. Мобильность конечно повысилась, но теперь ресурсы у него ограничены и зависят от снабжения из Кимберли, где бриты организовали опорную базу. Грех было бы этим не воспользоваться. И это не все, далеко не все, что может придумать исторически подкованный мичман КТОФа. Но всему свое время.
— Действительно разумное решение, но требует некоторого согласования… — отметил Максимов. — Все остальное тоже не проблема, я немедленно займусь…
— Тогда на сегодня все. С утра я буду на полигоне. Там и увидимся. А пока мне надо кое–что еще проработать…
— Да… — Максимов у самой двери обернулся. — Я говорил с Карлом Альбертовичем, он сообщил, что вы можете навестить Елизавету Георгиевну.
— Надо было с этого начинать…
В госпиталь я летел как на крыльях. Черт… сумасшествие какое–то. Вот же зараза, вцепилась в меня рыбацким тройником и никак не хочет отцепляться. Воистину, любовь зла, полюбишь и козла… козлицу… Надо с этим что–то делать… причем срочно…
Лизхен стала похожа на тростиночку, на лице остались прежними одни глаза.
— Ты пришел… — по щеке Лизы покатилась крупная слеза.
— Здравствуйте, Лизавета Георгиевна, почему это я не должен был прийти? — я аккуратно промокнул ей платочком слезку. — У кого это глаза на мокром месте?
— У меня… — девушка всхлипнула. — Вот и буду плакать. Целуй меня, тогда не буду…
— Непременно… — я осторожно поцеловал ее. — Ну хватит, хватит…
— Мне сказали, ты меня спас… — тихонечко прошептала Лиза и от чего–то покраснела.
— Не впервой. Похоже это становится моей почетной обязанностью. Вот приставлю к тебе караул…
— На сегодня все! — в разговор вмешался фон Ранненкампф и показал на дверь палаты. — Ничего не хочу слышать!
— Как она? — когда мы вышли поинтересовался я у него.
— Пока стабильно, — вздохнул доктор. — Но к сожалению, я пока ничего не могу сказать определенного. Покой и только покой.
— То есть не о какой транспортировке пока речь не может идти?