— По вторникам он обедает и ужинает на Светлой улице, там открылась новая таверна.
— Намекаешь, что это по мою душу?
— Прямо говорю, что ему уже обо всем доложили.
Вран тяжело поднялся, знаком подзывая к себе заметно смутившуюся девушку, которая попыталась улизнуть, но была поймана за пояс.
— Ну, моя прелесть, ничего не хочешь мне рассказать?
Милана сдавленно пискнула и сжалась, виновато поглядывая на сердитого мужчину, но не предприняла ни малейшей попытки, чтобы оправдаться. Она уже давно придумала эту систему, в тайне от не одобряющего такие уловки Врана. Несколько мальчишек, выросшие вместе с ней на улице, постоянно дежурили на подступах к таверне, предупреждая ее в случае чего. А ловкая девушка вовремя извещала спокойно ужинающих гостей о неожиданных визитах малоприятных личностей, с которыми они старательно избегали встреч. Сама колдунья нередко прибегала к их услугам, не желая лишний раз сталкиваться с некоторыми магами из ордена.
Яснина скорее почувствовала, чем заметила приближение колдуна, но старательно не подавала вида. По воздуху пронесся неясный, смутный шепот, заставивший ее недовольно поморщиться. Рогд никогда не считал нужным скрывать или сдерживать в узде свою силу, чем весьма раздражал колдунью, которая, наоборот, не выставляла ее напоказ без крайней необходимости. Темная фигура выросла перед ней, плавно скользнув из мягкого полумрака.
— Твои доносчики не дремлют, — она лениво и небрежно отсалютовала ему едва наполненным бокалом, позволяя дразнящей улыбке скользнуть по губам, — браво…
— Как невежливо с твоей стороны, — мужчина отодвинул стул, чтобы сесть, сложил руки на груди и перевел на нее разъяренный взгляд, превративший янтарные глаза практически в желтые, — воспитанные люди всегда заходят поздороваться к друзьям, когда возвращаются из путешествия.
Колдунья смерила его насмешливым взглядом, чтобы позлить, но была вынуждена признать, что выглядит он не лучшим образом. Рогд, обладающий высокой и худощавой фигурой совсем осунулся, поэтому черный, расшитый золотой нитью сюртук висел на нем, как на вешалке. Плавные и красивые черты лица хищно заострились, а под глазами пролегли глубокие тени. На мгновение совесть колдуньи остро дала знать о себе, неприятно кольнув ее, но она довольно быстро загнала ее обратно. Стоило вспомнить обескровленное, изможденное страшной болью и мукой лицо Велиславы, чтобы не позволить себе и секунды на сомнения.
— Хм, ну здравствуй.
Ее приветствие прозвучало как форменное издевательство. Рогд стремительно подался вперед, с грохотом опуская сжатые кулаки на стол, с такой силой, что столовые приборы и изящная хрустальная ваза с лилиями слегка подпрыгнули.