— Привет, — здоровается он в трубку. Его голос звучит очень интимно, вкрадчиво. Очевидно, что он в теплых отношениях с человеком на другом конце линии. По спине пробегает озноб. Только один человек способен так смягчить его голос, но зачем ему ей звонить? Он смеется над чем-то, что ему сказали, и откидывается на спинку кресла.
О — Господи — о — Господи. Мне становится нехорошо.
— Да, я согласен, — говорит он дружелюбно. — Ты можешь это устроить? — он замолкает, пока слушает. — Я доверю ее любому, кого ты пришлешь. Нет... нет... у меня нет с этим проблем. Хорошо, тогда завтра? Да, я перешлю тебе адрес... о, ты помнишь? — он криво улыбается. — Тогда и поговорим.
Я начинаю действовать, как только он вешает трубку.
— Кто это был? Она?
Он прекращает раскладывать документы и насмешливо на меня смотрит.
— Она?
— Ты знаешь, кого я имею в виду.
Мы ни разу не разговаривали об этом — о ней. Мышцы на его челюсти напрягаются. У меня возникает желание залезть под стол и спрятать голову между коленями.
ЗАЧЕМ
Я
СПРОСИЛА
ЕГО
ОБ
ЭТОМ?
— Нет, — говорит он. — Это был старый друг из Бока, который владеет агентством по найму нянь. Завтра на собеседование ко мне придет какая-нибудь няня.
У меня отвисает челюсть. Еще одна секретная часть его жизни, о которой я ничего не знаю. Каким образом он, черт возьми, связан с кем-то, кто владеет агентством по найму нянь?
— Чушь, — говорю я, топнув ногой. — Ты хотя бы позволишь мне побеседовать с ней?
Калеб пожимает плечами.
— Возможно, впрочем, предполагаю, что у тебя завтра будет похмелье...
Внутри меня все съеживается. Он все понимает, все замечает. Интересно, меня выдал запах алкоголя или он заметил, что у моей машины помят бампер и обо всем догадался. Но я не собираюсь спрашивать его об этом. Не пытаясь оправдываться, я быстро выхожу из комнаты и бегу наверх. Стоя возле двери в спальню, я бросаю взгляд на соседнюю дверь. Словно что-то кольнуло меня. Должна ли я проверить как она? Ведь я практически бросила ее сегодня. Мне следует, по крайней мере, убедиться, что с ней все в порядке. Хорошо, что она еще слишком мала и не понимает, как я поступила с ней сегодня. У детей хорошая память и они используют все промахи против родителей.
Я тихо иду по коридору, носком туфли толкаю дверь в детскую и прокрадываюсь внутрь. Не знаю, почему я чувствую себя виноватой, глядя на свою дочь, но я, правда, испытываю чувство вины. Затаив дыхание, подхожу к ее кроватке и вижу, что она спит. Калеб искупал и перепеленал ее, но она уже успела высвободить одну ручку и теперь посасывает большой пальчик. До меня доносится ее запах — запах лавандового мыла, смешивающийся с запахом новорожденного младенца. Протянув палец, я касаюсь ее кулачка, а затем молнией вылетаю из комнаты.