— Куда ты идешь? — интересуется Калеб.
— Сегодня я провожу время с Сэмом, — отвечаю я, при этом избегая смотреть Сэму в глаза и хватаю свою сумочку.
— Пойдем, Сэмюель, — бросаю я. Я вижу, что он старается подавить улыбку, когда послушно склоняет голову и идет туда, где я жду его. Я выхожу за дверь и спускаюсь вниз по лестнице, прежде чем Калеб успевает что-то сказать. Я слышу, что они переговариваются за моей спиной, но я уже на полпути к машине Сэма и решаю, что, если остановлюсь, чтобы подслушать, это разрушит всю правдоподобность моих намерений. Калеб, вероятно, предупреждает его о моей склонности становиться агрессивной, когда напиваюсь. Сэм выбегает через минуту. Он молча открывает передо мной пассажирскую дверь, и я забираюсь внутрь. Он водит джип, тот, в котором нет крыши и настоящих окон. Я усаживаюсь в кресло и смотрю вперед. Я собираюсь уничтожить Оливию, найду ее и выбью из нее дерьмо за то, что она разрушает мою жизнь.
— Куда? — спрашивает Сэм, выезжая на дорогу.
— Звони своей развратной кузине, — говорю я. — Мы отправимся туда, где она.
Он приподнимает брови, но даже не трудится взять телефон.
— Она сегодня в «Матушке Готель» (Примеч. МатушкаГотель — главная злодейка мультфильма «Рапунцель: Запутанная история»), — объясняет он. — Ты была там когда-нибудь?
Я качаю головой.
— Отлично. Это место как раз для тебя, — его джип резко вливается в поток движения, и я хватаюсь за ручку двери, чтобы удержаться. Это будет долгая поездка.
«Матушка Готель» — вовсе не мое место. Я громко сообщаю об этом, пока мы идем к двери. Вышибала с полудюжиной пирсингов на лице проверяет наши документы. Он оценивает меня взглядом, от чего моя кожа покрывается мурашками, и я хватаю Сэма за руку.
— Что, черт возьми, это за место? — шепотом спрашиваю я, когда мы входим в комнату, освещенную сиянием электрических огней.
— Кальянная, — информирует он, приподнимая брови. — Эмо-кальянная.
Я морщу нос.
— Зачем она пришла сюда? — я думаю обо всех стильных барах на Мизнер-авеню, всего в нескольких шагах от этой угнетающей крысиной норы.
— Она проходит через фазы, — объясняет он, кивая в сторону бармена. — В прошлом месяце это были чайные комнаты.
Сэм заказывает два мартини. Когда я беру свой, мне становится интересно, откуда он знает, что я пью мартини?
— Разве ты не собираешься прочитать мне нотацию о том, что у меня грудное молоко проспиртуется? — спрашиваю я, глядя на него поверх своего бокала. Он стонет и пытается забрать его у меня.
— Дерьмо, я забыл, — отвечает он. — Трудно вспомнить, что такая холодная мегера, как ты, на самом деле мать.