Отстранившись от него, я не могла встретиться с ним глазами. Я вытащила пачку салфеток из сумочки и повернулась к нему спиной, вытирая слезы.
Я должна быть собранной. Думать позитивно. Скоро все закончится и будет похоронено в прошлом. Сейчас я должна быть тут, с ним. Вместе нам так хорошо. Даже если у него нет воспоминаний о прошлом, он узнает об этом вновь. Я должна заставить его понять. Я подавила рыдание. Почему это произошло? Прямо тогда, когда наши отношения, наконец, двинулись вперед.
— Лия.
Я замерла. Мое имя, произнесенное его голосом, звучало непривычно, будто он делает это впервые, осторожно произнося его по слогам. Я смахнула слезы и посмотрела ему в лицо... улыбаясь.
— Ты...? Боже... — он сжал кулаки, когда увидел мои влажные глаза. — Мне жаль.
Казалось, будто он тоже собирается заплакать, так что я села на край кровати, увидев в этом возможность быть полезной.
— Не переживай за меня, — произнесла я. — Я в порядке, пока ты в порядке.
Он нахмурился.
— Но я не в порядке.
— Значит, и я нет, но мы не в порядке вместе.
Глава 15
Настоящее…
Я сижу в гостиной и листаю журнал «Вог», а Калеб готовит ужин. Ребенок спит наверху, а по телевизору показывают какой-то мерзопакостный новостной канал. Звук включен достаточно громко, чтобы Калеб мог слышать. Я подумываю переключить канал и включить «Топ Модель по-американски», но вдруг слышу ее имя. Я вскидываю голову. Оливия Каспен. Вижу ее на экране: она стоит, в окружении репортеров. Я хватаю пульт, но не для того, чтобы сделать громче, наоборот, чтобы успеть переключить канал, прежде, чем Калеб увидит это.
— Не смей, — слышу позади себя его голос. Зажмуриваюсь и, пожав плечами, увеличиваю громкость звука. Диктор — женщина. Помню, как-то раз я читала статистику, что шестьдесят процентов мужчин не слушают дикторов-женщин. К несчастью для меня, Калеб не относится к их числу. Он подходит поближе к телевизору, все еще держа в руке нож. Костяшки на руках побелели. Взглядом я изучаю его руки и затем поднимаю глаза к лицу. Ниже носа, все будто высечено из мрамора. Все, что выше, готово взорваться от обуревающих его эмоций. Брови нахмурены, а в глазах такое выражение, будто он — заряженное ружье, готовое выстрелить в любой момент. Я перевожу взгляд на телевизор, так как боюсь, что если буду продолжать смотреть на него, то расплачусь.
— Судебный процесс над Добсоном Скоттом Очардом начнется на следующей неделе. Его адвокат, Оливия Каспен, которая до этого момента молчала о своем клиенте, недавно сделала заявление, сообщив, что взялась за это дело после того, как обвиненный в похищении и серии изнасилований связался непосредственно с ней и попросил стать его представителем в суде. Велика вероятность, что Оливия, которая получила степень бакалавра в том же колледже, что и одна из жертв, будет выдвигать заявление о «невиновности в связи с невменяемостью».